Тюрьма и воля

Подозрения в «скупке парламента» — еще один миф, создаваемый по заказу исполнительной власти, желавшей захватить и захватившей парламент.

Хотя, если здраво подумать, невозможно поверить, чтобы даже такая компания, как ЮКОС, «скупила» парламент.

Самый простой вопрос — зачем? Очевидно, что «купить» конституционное большинство невозможно — на «рынке» слишком много «игроков», главный из которых — администрация президента. Потом — губернаторы, потом — Газпром, далее — другие, включая ЮКОС.

Без «конституционного большинства», по нашему законодательству, невозможно принять решение, с которым не согласен президент. А если президент согласен — зачем «скупать» большинство?

Но есть еще один вопрос — после моего ареста из избирательных списков были удалены только три или четыре человека. Все остальные прошли.

Если бы они были «куплены» мной — кто бы их пустил? Или меня принимают за наивного, который «покупал», но не «держал»?

Нет, власть прекрасно знала — все это чушь и выдумки.

«Подкуп» депутатов незаконен по законодательству большинства стран, и членам совета директоров пришлось бы нести ответственность «у себя дома», если бы наши выплаты шли на цели, не соответствующие западной практике. Мы эту практику подробно изучали. Так что, если речь идет о деньгах компании, то их расходование шло через совет директоров, где иностранцы «проедали всю плешь» мне и нашим юристам, приводя цели платежей в соответствие с принципами американского законодательства о лоббизме, так как «в случае чего» им бы пришлось отвечать именно по американским законам. Да и ЮКОСу тоже (это специфика фондового рынка АДР).

Наши псевдопатриотические прокуроры специально отметили в обвинительном заключении, что «когда даже на теоретическом уровне возник вопрос о возможности нарушения американского законодательства, Ходорковский категорически отказался…». Нашли чем укорить!

А за расходование личных денег я отчитываться не был должен ни перед кем. Тем более что никакой прямой коммерческой выгоды от этого не было. Моя «политическая» позиция всегда заключалась в том, что сильные, независимые оппозиционные партии — это единственная страховка от авторитаризма. И когда был Ельцин, и когда пришел Путин, помимо прагматического взаимодействия я всегда помогал оппозиции.

Ельцин с этим мирился, Путин с 2003 года решил строить режим, для которого независимая, влиятельная оппозиция неприемлема, где все финансирование замыкается лично на него. Такое вот «ручное управление» политической системой. Знаете, а ведь я согласился. Единственное, что не смог, не захотел сделать, — это запретить моим коллегам исполнять уже взятые на себя обязательства. Что, как рассказал на суде Касьянов, и стало поводом для атаки^[46].

Впрочем, думаю, не эта мелочь, нашлась бы другая. Смотрю на то, что происходит, и понимаю: будучи идеологическим сторонником Ельцина, после десятилетия борьбы за демократию (при всех минусах, ошибках, отклонениях мы боролись за демократическое развитие страны) поддерживать, пусть даже молча, Путина образца конца 2003 года и дальше, я бы не смог никогда. Может быть, чуть дольше уговаривал бы себя, если бы он не начал атаку. Но в какой-то момент все равно возникла бы та грань, переход через которую означал бы для меня предательство идеалов, как я их понимаю. Так что, назначив меня своим врагом, он просто ускорил события.

Глава 6

Золотое время банкиров-дилетантов

Наталия Геворкян

Внимательный взгляд, крупные очки в мощной оправе, усы, темные волосы, очень серьезный молодой человек, которому идет улыбка, но он этим почему-то не пользуется. Таким я впервые увидела Ходорковского в начале 1990-х. Кстати, позднее он как будто понял, что улыбка — это довольно существенная часть внешнего имиджа, немаловажная для собеседника, и научился улыбаться. Косвенно это мое предположение подтвердил и сын Ходорковского Павел, который сказал, что от своих американских партнеров по бизнесу Михаил перенял привычку улыбаться несмотря ни на что. Он говорил, что нужно «проецировать позитив».

Ходорковский оставлял впечатление человека спокойного, который все время усердно о чем-то думает. Знаете, есть такой тип людей, которым при встрече ну просто невозможно задать вопросы: «Как дома? Как дети?» Их можно только спросить: «Как дела?», имея в виду буквально дела, работу. Все, кто с ним работал, повторяют, как сговорились: «Ты сразу понимал — он главный, лидер». Я этого так не чувствовала, но я с ним и не работала. Толковый — да, это было бесспорно.

---

46 «Президент Путин дважды отказывался поддерживать такой разговор, но потом он все-таки дал мне ответ. И он сказал примерно следующее. Что компания ЮКОС финансировала политические партии — не только СПС и „Яблоко“, которые он, президент Путин, разрешил им финансировать, но также и Коммунистическую партию, которую он, президент Путин, не разрешал им финансировать. Я не стал развивать этот разговор, потому что для меня этот ответ был чрезвычайно удивительным по двум причинам. Первое. Для меня было удивительно, что разрешенная законом деятельность по поддержке политических партий, оказывается, требует еще секретного одобрения президента Российской Федерации. И второе. Этот ответ о финансировании партий я услышал от президента Российской Федерации в ответ на вопрос, почему Платон Лебедев находится в тюрьме» — из показаний бывшего премьер-министра РФ Михаила Касьянова в Хамовническом суде 24.05.2010. — НГ.