Женщина-ветер

– Ну, чего стоишь, – завывала я, уже схватившись за его рукав обеими руками и повиснув на нем, – вези меня к следователю, прокурору, к самому дьяволу… Я не хочу, не могу видеть его!

– Белла, у тебя истерика, прошу тебя, успокойся. Мне кажется, я понимаю, что происходит… У тебя шок, во всем виноват я со своим дурацким обвинением. Меня и Марк предупреждал, что у тебя проблемы со здоровьем, что ты вся на нервах, что у вас завтра свадьба, он просил меня, чтобы я не звонил тебе, чтобы попросил следователя, чтобы и он вас не тревожил… Успокойся, возьми себя в руки и прости меня. Я знаю, что ты никого не убивала, что ты любила Берту, ну же! – Он поднял мое лицо и поцеловал в мокрые щеки. – Успокойся, иначе мне придется приводить тебя в чувство пощечинами.

Я захлебывалась слезами, содрогаясь всем телом. Все разрушилось в этот вечер, все, ну просто абсолютно все, и я не то что не хотела оставаться на свободе, я не хотела жить…

Помнится, я что-то кричала об этом, рвалась к двери, хваталась за чемодан, но Борис крепко держал меня в своих руках.

Меня привел в чувство звонок в дверь.

– Ну вот, наконец-то Марк пришел! – с облегчением воскликнул Борис, словно точно знал, что звонит именно Марк. Да, он никогда, когда я была дома, не открывал дверь своими ключами, Марку хотелось, чтобы ему открывала я. Борис сказал это таким будничным тоном, что мне снова захотелось плакать. Конечно. А почему бы ему и не предположить, что это Марк, хотя я-то знаю, что это не он, что он больше никогда не придет, а уж тем более сегодня, накануне нашей свадьбы… По сценарию, написанному Беатрисс, он должен был исчезнуть из моей жизни. Навсегда.

Борис открыл дверь. Марк, увидев его, побледнел.

Глава 24

– Белла! – крикнул мне Марк из-за Бориса. – Ты зачем ему открыла? – И теперь уже обращаясь к самому Борису: – Ну что же ты? Обещал ведь!

Столько драматизма и горечи было в его словах, что я немного опешила. Между тем Марк бросился ко мне и прижал так, как прижимал меня до письма Беатрисс… Наваждение продолжалось. Мы снова играли с ним в сложную, невыносимую уже для меня игру в любовь.

– Белла, ты плачешь? Что случилось? Что сказал тебе этот человек?

Он старался не смотреть на Бориса. Будь он физически посильнее, набросился бы на незваного гостя и набил бы ему морду, но, помня, видимо, о вчерашней недолгой борьбе с ним, закончившейся разбитым носом, просто делал вид, что его нет рядом.

– Ты меня не так понял, старик, – виноватым тоном произнес Борис. – Я приехал сюда по делу, но не по той причине, что вчера… Берта оставила конверт для Беллы…

У меня сразу слезы высохли. Еще одно послание?

– Как это конверт? Что это – посмертная записка? – спросил Марк растерянным голосом.

– Если бы… – вздохнул Борис. – Нет. Просто я знал, что она собирает деньги для Беллы и складывает вот в этот конверт. Здесь и написано на нем: «Белке», видите? Думаю, она определила сумму, которую должна выплатить тебе… – Он смотрел на меня с таким видом, будто я несколько минут тому назад не признавалась ему в том, что убила Беатрисс. – За все то, что ты вытерпела по ее вине.

Но я-то отлично понимала, о каких деньгах идет речь. Они – Марк и Беатрисс – откупались от меня. Они собирались бросить меня, предварительно разорвав на клочки…

Марк, взяв у Бориса конверт, протянул его мне. Я приняла его так, словно внутри его заложена взрывчатка. Приоткрыла его и увидела там пачку потрепанных евро. Меня в это время мало интересовала сумма…

– Вот, собственно, и все, – сказал Борис, не сводя с меня взгляда. Потом, словно очнувшись, добавил: – Хотя нет, не все. У вас же, ребята, завтра свадьба. Понятно, что меня не будет, об этом и говорить нечего. Но я тоже приготовил вам подарок. От нас с Бертой.

Он достал из кармана черную бархатную коробку, открыл ее (руки его дрожали, он едва справился с крохотным замком), и мы увидели часы. Пару наручных часов – мужские и женские. Из желтого металла, стильные, украшенные камнями, с массивными браслетами.

– Пусть время работает на вас.

С этими словами он обменялся с Марком быстрым рукопожатием, затем как-то неловко, как мальчик, которому предложили поцеловать свою кузину, а он еще ни разу никого не целовал, клюнул меня, судорожно вздохнув, в щеку и ушел. В каждом его движении сквозила вина.

Марк увидел брошенный на полу чемодан (Борис так и не позволил мне взять его в руки, он лежал на боку так, словно дремал перед дальней дорогой). В его глазах застыл немой вопрос: куда это мы собрались?