Вспомни обо мне

– Ты почему не подошел к ней, а? Почему? Если это была Вера, она узнала бы тебя. Может, и сделала бы из мстительного чувства вид, что вы не знакомы, но ты же ее муж, она бы наверняка хоть чем-нибудь выдала бы себя, покраснела бы. Почему ты не подошел?

– Да потому, что ошалел! Тебе этого не понять! Я был не в себе! Мне вообще в последнее время нездоровится. Я стал нервным, понимаешь? У меня внутри словно что-то сломалось.

– А у меня, думаешь, не сломалось бы, если бы со мной такое случилось? Успокойся. Наливай.

Я даже позавидовал Лёне в том смысле, что, окажись он на моем месте, то заливал бы свою тоску и все свои страхи алкоголем. На меня же и алкоголь не действует, и я все пропускаю через себя.

Конечно, он прав. Я должен был подойти. Должен. Хотя бы для того, чтобы взглянуть ей в глаза. Но это была точно она. Я что, не знаю, как выглядела моя жена? Ее движения, ее поворот головы, ее смех… Много бы я дал, если в одно прекрасное утро, проснувшись, обнаружил, что мне все это приснилось. В дверь бы позвонила Ларочка, впорхнула бы птичкой в дом, поцеловала бы меня своими яркими, в густой и жирной помаде, губками и принялась бы щебетать, щебетать… Попросила бы денег на какое-нибудь колечко или духи…

Слушая Леню, я даже пытался ущипнуть себя, но ничего, кроме боли, не почувствовал. Все было реальностью, кошмаром, и сколько еще этот кошмар должен продлиться, не знает никто…

24

Доктор Юлий Нольде сразу произвел на Марка приятное впечатление. Высокий худой старик в очках в темной оправе, с большими умными глазами и шапкой седых мягких волос над высоким лбом. И голос у него мягкий, такой, какой и должна слышать женщина, решившая рожать. Не мог, подумал Марк, такой человек оказаться авантюристом, проходимцем, мошенником. Таких врачей, как правило, ценят, уважают и относятся крайне доверительно.

– Юлий Михайлович, моя фамилия Садовников, зовут Марк Александрович. Я вызвал вас, чтобы вы пролили свет на весьма запутанное и почти мистическое дело, расследованием которого мы сейчас занимаемся.

– Что ж, спрашивайте… – сдержанно, но без особого энтузиазма, ответил Нольде. – Хотя я имею самое туманное представление о том, чем же я могу быть вам полезен.

Он не нервничал, выглядел спокойным, хотя и утомленным.

– Эта ночь была трудной – тяжелые роды. Очень мужественная, надо сказать, женщина, родила прекрасного парня. А ей сорок два года.

– Скажите, вы помните всех своих пациенток?

– Безусловно.

– Вера Концевич. Это имя вам о чем-либо говорит?

– Вера? Да разве забудешь такое… Я сколько раз ее предупреждал, что беременность – дело серьезное, что она должна постоянно сдавать анализы, проверяться, приходить ко мне. И сначала она все выполняла. Но потом с ней что-то произошло. Словно она потеряла интерес не только к своей беременности, но и к жизни вообще. Она сильно изменилась, выглядела крайне нервозной больной. Словно ее что-то угнетало. Так обычно выглядят женщины, у которых большие проблемы в семье, с мужем. Возможно, у нее была такая же ситуация. Хотя позже, когда я увидел ее мужа, мне показалось, что дело вовсе и не в нем. Он показался мне человеком крайне мягким, спокойным, доброжелательным, и представить себе его в роли деспота было невозможно. Но внешность бывает обманчива, сами понимаете. Возможно, Вера узнала о том, что он изменяет ей. Такое, к сожалению, встречается довольно часто. Жена беременна, и муж находит себе на это время другую женщину.

– Скажите, как и от чего она умерла?

– Думаю, что дома она перенесла жуткий стресс, поскольку, когда муж привез ее, она была не в себе. Еще у нее сильно опустился плод, как если бы она носила тяжелые мешки. Она сорвала свою беременность или же… или же ее били. У нее открылось кровотечение, ребенка невозможно было сохранить. А когда мы взяли кровь на анализ, оказалось, что у нее к тому же еще и гепатит. Я испугался за ее жизнь, все отделение занималось только Верой Концевич, можете расспросить наш персонал. Конечно, вся ответственность за ее смерть лежит на мне. Я до сих пор не могу вспоминать этот день, когда мы ее потеряли, без чувства огромного сожаления и боли. Но у меня работа такая… Всякое бывает. Тяжело. Когда умирают дети во чреве матери – особенно. Скажите, ваш вызов связан с заявлением ее родственницы, Чернозубовой, кажется?…

– Нет, никакой жалобы нет, заявление она забрала. И в отношении вас никакого дела возбуждено не было. Тут другое. Кто устанавливал факт смерти Веры Концевич?