Вспомни обо мне

– Что это, Рита?

– Так я спасаюсь от депрессии. Нет уже сил смотреть на эту серость за окном и слушать шум дождя. Так хочется тепла, солнца, цветов. Мне даже работать не хочется, кисти валятся из рук. И в Отрадное не хочу. Там сейчас такая смурь, грязь… что там делать?

– Поедем в теплые края, милая, – Марк усадил жену к себе на колени, зарылся лицом в ее волосы. – Представляешь, у Ларисы Боткиной, кроме Концевича, еще кто-то был!

Он рассказал ей о своем разговоре с директрисой.

– Да, она точно собиралась на свидание! Вот бы узнать, к кому! Ты же говорил, будто соседка знает, что вроде бы к Ларисе захаживали мужчины?

– Да ничего она толком не знает. Так, одни предположения.

– Марк, что-нибудь случилось? На тебе лица нет. Ты чем-то расстроен?

– Нольде. Он сказал, что его сын встречается с Вероникой Парусниковой, дочерью его, можно сказать, жены или подруги, с которой он какое-то время жил, но потом она умерла. Он подтвердил, что Вероника немного похожа на Веру Концевич, но скорее типом внешности.

– При таком раскладе, если бы я лично не присутствовала вчера в ресторане и не видела реакцию Концевича на ту женщину, которую он принял за свою жену, я могла бы подумать, что это его друзья сговорились и утверждают, что девушка похожа на Веру. Знаешь, эта история с каждым днем обрастает какими-то новыми подробностями, которые закручиваются в крепкий узел.

– Завтра, возможно, я узнаю, где работает дрессировщик Шегорцов, с которым в свое время сбежала Парусникова, и отправлю в этот город фотографию Веры Концевич, пусть покажут ему и спросят, действительно ли это Вероника, а не Вера. Еще, я думаю, будет готов приблизительный портрет мужчины, труп которого оказался в гробу.

– Марк, давай не будем уже сегодня о гробах и трупах. У меня холодец и жареная печенка. А еще пирог с черной смородиной. Марк, ты любишь меня?

27

Нольде вернулся к себе в больницу и заперся в кабинете. Ему просто необходимо было побыть одному. Он старался держаться нейтрально, даже успел по дороге в прокуратуру внушить себе, что он на самом деле ни при чем и что история Веры Концевич коснулась его исключительно как лечащего врача… кроме того, он знал, он был уверен, что его вызвали в прокуратуру по другому делу – в его больнице умерла роженица. Но Садовников об этом ничего не знал. Его интересовала исключительно Вера Концевич.

Он достал сигарету и закурил.

Нольде любил женщин и стал гинекологом исключительно по этой причине. Ему нравилось в женщинах все, он понимал их и старался всегда и во всем помочь. Еще молодым столкнувшись с тысячей женских проблем он дал себе слово никогда не унижать женщин, не оскорблять, не причинять боли. И они платили ему ответной любовью. Нередко он завязывал романы со своими пациентками и не понимал Равика, героя романа Ремарка «Триумфальная арка», который отказался продолжить отношения с любовницей лишь по той причине, что оперировал ее.

Ему нравилась сама эстетика, он чувствовал себя вполне комфортно и даже получал удовольствие от того, что за день за ширмой его кабинета раздеваются десятки женщин, чтобы открыть ему все свои самые сокровенные тайны, чтобы довериться и позволить дотрагиваться до них. При этом он не испытывал к ним сексуального чувства. Он желал женщину либо до осмотра, либо после, и те интимные подробности, которые открывались ему за ширмой, лишь дополняли общее впечатление, которое он успевал составить. Он считал женщин существами высшего порядка, много умнее и сердечнее мужчин, и если бы в сутках было сорок восемь или девяносто шесть часов, то он имел бы две, а то и три семьи одновременно.

Ему нравилось лечить их, успокаивать, он умел находить слова поддержки даже при самых страшных диагнозах, чтобы женщина до последней минуты жила надеждой и не впадала в отчаяние…

Случай с Верой Концевич был трагическим исключением в его врачебной практике. Но виновата была сама Вера. Если бы она послушала его, если бы наблюдалась и сдавала анализы регулярно, как того требовало ее положение, не развился бы у нее гепатит, не попала бы она в такую безвыходную ситуацию.

Но это для всех остальных Вера была виновна в своей смерти. Для Нольде все было иначе. Вера пришла к нему вовремя, пришла со своей бедой, но не с той, которую следует анатомировать и исследовать за ширмой, а с другой, куда более существенной, и он, Нольде, поступил с Верой как настоящий трус, оставил ее, беспомощную, по сути, умирать…