Красное на голубом

– Как могла ты, взрослая баба, так повестись на первого встречного? – в сердцах воскликнул Марк, и Лена вдруг подумала, что он ревнует ее к Гурьеву. Сам никогда ее не любил и не домогался, но и другие пусть не трогают. Как же все это смешно! Смешно и глупо.

– Ты узнай по своим каналам, кто такой Гурьев, хорошо?

– А если поздно будет? Ты можешь воздержаться от встреч с ним хотя бы до того момента, пока мы не поймаем убийцу трех женщин? Скажи, тебе уже не страшно?

– Страшно. Но когда он рядом со мной – нет. Знаешь, Марк, он говорит мне такие слова, которые мечтает услышать любая женщина.

– Например? – В голосе Марка она почувствовала усмешку и поняла, что бы она сейчас ни сказала, все это вызовет у него только недоверие и презрительный смех.

– Ладно, Марк, проехали. Он хочет жениться на мне, понимаешь?

– Хочешь, я пришлю к тебе охрану?

– Ты что, совсем с ума сошел?

Внезапно связь прервалась. Лена представила себе, как в комнату, где сидел Марк и тайно (как же иначе?) разговаривал с ней по телефону, вошла Рита. Вот он и прервал разговор. И хорошо.

Она села на постели и осмотрелась. Вещи все разбросаны, на лампах – пыль. Шторы на окне давно не стирались. Не мешало бы пропылесосить. А Инна? А что – Инна? Конечно, Сережа прав, она страшная эгоистка. Пришла поскулить рядом со скулящей же матерью и нашла ее вовсе даже и не тоскующей по своей прошлой жизни, а, напротив, почти счастливой, да еще в обществе таких роскошных мужчин: Гурьева и Садовникова! Ну и пусть! Станет невмоготу – вернется, куда ей еще идти? Хотя. А что, если она сейчас на улице, а по городу бродит маньяк!

Она снова набрала номер дочери: долгие гудки.

15

После беседы с матерью Марины Воронковой у Марка осталось тягостное чувство.

– Я же говорила вам, что чувствую, что я все чувствую! Я так молилась, чтобы ее не нашли. Но надежды почему-то не было. Я вот знала, что ее нет в живых. Понимаете, я так воспитала свою дочь, что она выросла ответственной. Она не могла не позвонить, только если бы ей помешали!

– Лидия Григорьевна, вот, выпейте воды, – это все, что он мог ей предложить.

– Я курить хочу. У вас есть сигареты? Мой муж не знает, что я иногда курю. Мне нравится это делать.

Она совершенно опухла от слез, эта нежная, красивая женщина. И сигарету, которую достал для нее из сейфа Марк («глубокий резерв» – так называл эту пачку Локотков), она держала неумело, дрожащими пальцами, да и когда курила, втягивая дым, розовый ее рот был таким по-детски круглым, а губы вытягивались, как у ребенка, который учился пускать мыльные пузыри. Но курила она по-настоящему, и дым выпускала, на удивление Марка, через ноздри, не по-женски. Он представил себе, как, оставаясь одна и думая о своей жизни, Лидия Воронкова тайно ото всех курила, а может, даже и пила? Хотя по ее лицу этого не было заметно.

– У нее есть парень. Может, он что-то знает? Может, он видел ее, разговаривал с ней незадолго до того, как все это произошло? Его зовут Миша Расцветаев. Фамилия смешная, правда? – Она достала платочек и промокнула слезы. – Он хороший, думаю, он любит Мариночку. Вы позвоните ему. Вот, – она протянула листок, – я приготовила. Сама-то я не позвонила, не могу сказать ему, что Мариночки больше нет.

И тут она, подняв мокрые глаза, посмотрела на Марка таким взглядом, что у него заныл живот. Вот уже второй раз за свою жизнь с ним происходит такое… во время работы. Может, она почувствовала, как он любуется ею, что она нравится ему? Что происходит между мужчиной и женщиной в такие моменты? Момент. Момент-то какой неподходящий для такого призывного взгляда! У нее погибла дочь, а она смотрит так, словно просит его о любви. Удивительные существа эти женщины!

– Вы ведь найдете того, кто убил мою дочь? – спросила она так, как если бы произнесла: «Вы же любите меня, да?»

– Да, – ответил Марк и густо покраснел. – Мы сделаем все, что в наших силах.

Миша Расцветаев уже ждал его в летнем кафе. На вид это был серьезный, с чувством собственного достоинства молодой человек. Марк оценил его взгляд, манеру держаться, даже внешний вид. Предугадать, как он поведет себя после того, как узнает о девушке, с которой у него, по словам матери, роман, было, однако, сложно. Расцветаев даже на Марка, который был намного выше его ростом, умудрялся смотреть словно бы свысока. Еще в нем была природная осторожность и даже как будто какой-то внутренний страх. Он постоянно оглядывался, словно подозревал, что за ним следят, и заметно нервничал.