Голубятня на желтой поляне

Они стали зажигать спичку за спичкой, искать огарок среди пустых бочек, сломанных стульев, лопат и метёлок. Не нашли.

— Надо под самым люком смотреть, — посоветовал Яська. Но жиденький свет не достигал потолка, люк нельзя было разглядеть. Наконец спички кончились.

— Ну и чёрт с ней, со свечкой, — буркнул Димка. — Мы не нашли — бабка тоже не найдет…

— Странно. Зачем на сеновал тайный ход через сундук? — задумчиво сказал Юрик.

Димка хмыкнул:

— Может, к бабке в молодости на сеновал парни лазили. На свидания…

Он больше своих друзей был искушен в жизни и меньше их увлекался романтикой.

— Странно, — повторил Юрик.

Но самое странное случилось утром.

Димка и Яська решили — на всякий случай — ещё раз поискать свечку, а заодно убрать с пола обгорелые спички. Было светло, в квадратные оконца врывались яркие лучи.

Свечку не нашли.

Не было и люка на потолке.

— Может, бабка приходила, задвинула какой-нибудь тайной крышкой? — с тревогой сказал Яська.

Но на досках потолка не было никаких щелей и прорезей.

— Айда на сеновал, — скомандовал Димка.

Они пробрались к сундуку прежним путём, через дыру в задней стене. Крышка у сундука была откинута: её так и оставили вечером. Яська и Димка заглянули…

Разумеется, у сундука было дно. Гладкое, прочное, такое же, как жёлтые некрашеные стенки.

Сундук был пуст. Лишь в уголке, будто притаившись, лежал мячик.

Потёртый синий мячик. С тремя белыми полосками — как на старенькой матроске Славки Раскатова.

4

— Вот такая история, братцы, — закончил Яр.

Трещал огонь, в который Чита аккуратно подкладывал обломки досок. Он положил последний обломок и сказал:

— А что… В этом есть какая-то связь.

— Ничего себе «какая-то»! — отозвалась Данка.

Алька уверенно заявил:

— Значит, это наш мячик.

— Не знаю, — сказал Яр. — Это же было очень давно.

— Что такое «давно» для космоса? — мудро заметил Чита.

«Для космоса, может быть, и ничего. Но для меня…» — подумал Яр.

Нет уже давным-давно ни Славика Раскатова, ни Димки Савченко, ни Валерки Дымова. Славик стал военным и погиб в короткой стычке на одной из восточных границ — тогда ещё случалось такое. Димка, говорят, до старости работал учителем труда в той же школе, в которую они когда-то бегали пацанами. Валерка закончил философский факультет и был крупным учёным — он и в детстве отличался рассудительностью. Именно он, вернувшись из летнего лагеря, доказал тогда Яське, Славику, Юрику и Димке, что история с сундуком — это явление коллективного самогипноза. Намечтались о приключениях — и вот получили, чего хотели.

Впрочем, не совсем доказал. Славик говорил, покачивая кудлатой головой на тоненькой шее:

— Не так это просто.

И рассказывал, что, когда висел в сундуке и у него коченели от непонятного холода ноги, он глянул вниз, через плечо. И увидел какие-то огоньки. Будто звездочки в чёрной глубине.

— Это были светляки, — сказал Валерка.

— Они у нас сроду не водились! — возмутился Димка.

— Ну, гнилушки… Или показалось…

Так и не договорились.

А теперь уж нет никого. С космосом связал себя только Яр. И сейчас он был от своего детства гораздо дальше, чем просто взрослый человек. Все, кого любил, все, с кем дружил, остались далеко-далеко…

Хотя, кто знает? Может быть, Юрик… Что стало с Юриком, Яр не знал. И ещё Галка… Девочка, которая появилась в их компании, когда уехал Юрик. Может быть, и она жива? Галка… Как быстро и незаметно они выросли. И как Яру хотелось, чтобы у них был сын Юрик — в память о друге детства…

Игнатик зашевелился под боком у Яра и вдруг взволнованно заговорил:

— Ой, ребята… А если бы тот мальчик… ну, Славик… Если бы он прыгнул в сундук? Значит, прилетел бы к нам вслед за свечкой?

— Ой, правда… — почему-то испугалась Данка.

Чита сказал:

— Не исключено.

— Вот шлёпнулся бы, — заметил Алька, но без насмешки, с сочувствием.

— Он сначала застрял бы в тополе, — успокоил Игнатик. — А потом бы спустился по веткам.

— И это было бы гораздо лучше, чем звать меня, — со вздохом заметил Яр.

— Почему? — с беспокойством спросил Игнатик.

— Потому что он гораздо больше годился бы для вашей компании, чем такой старый хрыч, как я…

— Вы так ничего и не поняли, Яр, — с упрёком сказал Чита.