Голубятня на желтой поляне

— Но, Ярослав Игоревич…

— Что? Не уполномочены отвечать?

— Хорошо, я объясню. Население многих планет не может понять сути эксперимента, сознание гуманоидов цепляется за привычный образ жизни. Люди начинают мешать нам. Чаще всего это не страшно. Однако опыт показал, что иногда в обществе создаются молекулы активного сопротивления. На данной планете — честное слово, не знаю почему — это, как правило, группы из пяти человек. Закон природы какой-то… Конечно, и они почти не страшны. Но если в такой пятёрке один умеет связывать разные пространства, а другой — разведчик космоса… Видите, я с вами откровенен.

— Весьма, — сказал Яр. — Но чего вы боитесь теперь? Нас не пятеро, нас осталось только двое.

Тот растерянно мигнул.

— Ну… всё равно. Присутствие человека из другого мира… В конце концов, это незаконно. Что вам здесь надо? Мы же не лезем в ваше пространство.

— Вы пробовали, — уверенно сказал Яр. — Не получилось.

— Да, — согласился Тот. — Но теперь уже не пробуем. И вы тоже оставьте нас.

— Хорошо, — сказал Яр. Неожиданно для себя. И без уверенности, что говорит правду. — Я уйду. Только вместе с мальчиком.

— Это невозможно, — быстро ответил Тот.

— Почему?

— Это сложный вопрос…

— Вы уже заметили, что я люблю ясные ответы.

— Отвечаю ясно. Вы вдвоём представляете ось, которая соединяет разные пространства. Нам ни к чему такая связь. Мальчик в любое время может вернуться и привести с собой кого угодно.

— А вы боитесь…

— А мы не хотим осложнений… Да и зачем мальчику уходить с вами? Что он будет делать в вашем благоустроенном мире?

«Это вопрос», — подумал Яр.

— Он и не согласится. У него есть причины, чтобы не покидать Планету, — сказал Тот.

«Возможно», — подумал Яр. И вздохнул:

— Тогда мы с вами не договоримся.

— О чём?

— О господи! О моем уходе.

— Но вы обещали!

— Я? Когда?

Тот задумчиво покачал трубу отопления. С неё посыпалась ржавчина. Тот заговорил жёстко — в голосе не шелест песка, а хруст щебёнки:

— Вы ставите нас перед необходимостью принять жёсткие меры.

— Вы сумели напугать мальчика. Меня испугать труднее.

— Я не пугаю, а информирую, — с грустной ноткой сообщил Тот.

— Кстати, о мерах… Зачем вы так возитесь со мной? Что такое ещё один человек при ваших-то масштабах? Почему вам попросту не прихлопнуть меня?

— А зачем… лишние жертвы…

— Я заметил, Тот, что врёте вы неумело, вас слишком примитивно запрограммировали, — пренебрежительно сказал Яр. — Говорите уж прямо.

— Говорю прямо. Мы не можем. Вы человек из другого пространства. Программа эксперимента не позволяет…

— Кислое у вас положение, — усмехнулся Яр.

— Но мы можем другое, — опять с вкрадчивым шелестом сказал Тот. — В случае необходимости мы можем убрать мальчика или одного из трёх его друзей.

— Из трёх?! — метнулся Яр. — Значит, они живы?!

Тот замигал, как провинившийся первоклассник.

— Я… не знаю. Я имел в виду тот случай, если они спаслись… Такую вероятность нельзя исключить до конца.

«Почему же ты, идиот, сам не подумал об этом? — сказал себе Яр отчаянно и радостно. — А Игнатик думал! Недаром он так расцвёл, когда увидел пятилистник…»

— Если кого-то из них вы заденете пальцем, — отчётливо и медленно проговорил Яр, — создавать мыслящую галактику будет некому. Я тоже кое-что умею и не остановлюсь ни перед чем.

Тот вздохнул, выпрямился, чиркнул пальцем по трубе отопления. Она перерезалась — гладко и ровно, как тонкой ножовкой. Тяжелая батарея осела на пол. Труба качалась и со всхлипом втягивала воздух. Тот чиркнул по трубе ещё раз — повыше первого среза. К ноге Яра покатилось железное колечко. И ещё колечко. И ещё… Тот нагнулся, смял в кулаке звенья батареи, отшвырнул её, как ворох бумаги, и посмотрел на Яра.

— Не впечатляет, — сказал Яр. — В цирке я любил клоунов, а фокусников смотрел без интереса.

— Пожалейте вашего Игнатика, — предупредил Тот.

— Мне кажется, — проговорил Яр, — вы и его, и меня берёте на испуг. Вы ничего не можете сделать ему, как и мне. Иначе бы давно сделали.

Тот пожал плечами и пошёл по коридору. Спина его была прямая и неподвижная. В эту спину Яр бросил слова:

— Эй вы… Тот! Остановитесь.

Тот остановился. Повернулся к Яру всем туловищем. Лицо его было вежливым и бесстрастным.