14  

Возвращаясь домой, мистер Кослоу (Тренер Кослоу, как называют его тысячи бывших и нынешних учеников) думает, будто Марти так спокоен потому, что его утомил и сам вечер, и связанные с ним волнения. По правде говоря, это не так. Еще никогда – за исключением той ночи с замечательным фейерверком – мальчик не чувствовал себя настолько бодро. Сейчас его занимает одна мысль: на то, чтобы опознать оборотня, потребовалось целых шестьдесят дней именно потому, что он, Марти, католик и посещает церковь святой Марии в городском предместье. ? еловек с повязкой на глазу, который опустил в его сумку шоколадку «Чанки», улыбнулся и похлопал Марти по голове, не был католиком. Зверь – это преподобный Лестер Лоу, священник баптистской церкви Милосердия Господня.

Улыбаясь, Марти ясно видит в желтом свете лампы повязку на его глазу. С ней маленький робкий священник похож на пирата.

– Жаль, что с вашим глазом что-то случилось, преподобный Лоу, – грохочущим голосом рубахи-парня говорит мистер Кослоу. – Надеюсь, ничего серьезного?

Улыбка преподобного Лоу выражает смиренное страдание. Собственно, он потерял глаз. Доброкачественная опухоль: пришлось удалить глаз, чтобы добраться до опухоли. Но на то Божья воля, и он уже приспособился обходиться без глаза. Священник похлопывает Марти по скрытой маской голове и говорит, что некоторым из тех, кого он знал, пришлось перенести куда большие испытания.

Так что теперь Марти лежит в постели, слушает завывания октябрьского ветра, который ворошит увядшие листья, и смотрит на месяц, путешествующий по усыпанному звездами небу. Вопрос в том, что ему теперь делать?

Марти этого не знает, но чувствует, что в нужный момент подходящий ответ найдется сам собой.

Он засыпает крепким сном без сновидений, какой бывает только в детстве, а над Таркерз-Миллз дует свежий ветер, прогоняя октябрь и принося с собой холодный звездный ноябрь.

НОЯБРЬ

Приближается конец года, и в Таркерз-Миллз приходит унылый серый ноябрь. По главной улице движется странная процессия, из дверей своего дома за ней наблюдает преподобный Лестер Лоу Он только что вышел взять почту и сейчас держит в руках шесть циркуляров и одно письмо. Двигаясь один за другим, из города выезжает вереница автомобилей – «форды», «шевроле» и «интернэшнл-харвестеры».

По сообщению синоптиков, скоро пойдет снег, но людей в машинах это не пугает, они не собираются убегать от плохой погоды в теплые края – к благословенным берегам Флориды или Калифорнии никто не отправляется в охотничьих костюмах, с ружьями за плечами и со свирепыми псами на задних сиденьях. Вот уже четвертый день Элмер Циммерман и его брат Пит во главе группы людей рыщут по округе с собаками, ружьями и изрядным запасом пива. Приближается полнолуние. Сезон охоты на пернатых и оленей закончился. Но охота на оборотней все еще открыта, и большинство тех, кто надеется с ним расправиться, несмотря на суровое выражение лиц, говорящее о решимости стоять насмерть, развлекается вовсю. Как сказал бы Тренер Кослоу – эге-гей!

Некоторые из охотников, ясно видит преподобный Лоу, просто резвятся. Им представился шанс побродить по лесам, попить пивка, порассказывать анекдоты про поляков, лягушатников и ниггеров, пострелять в белок и ворон. Это настоящие животные, думает Лоу, непроизвольно дотрагиваясь рукой до повязки на глазу, которую носит с июля. Они вполне могут друг друга перестрелять. Их счастье, что до сих пор никто не пострадал Последний грузовик исчезает из вида, затихают автомобильные гудки и лай собак. Да, некоторые просто развлекаются, однако другие.

Например, Элмер и Пит Циммерманы, относятся к этому вполне серьезно.

Если это существо – человек, или зверь, или кто бы это ни был – отправится в этом месяце на охоту, собаки учуют его запах. Преподобный Лоу слышал, как Элмер две недели назад говорил это в парикмахерской. А если оно – или он – не выйдет на охоту, то тогда мы, может быть, спасем чью-то жизнь. Или по крайней мере чью-то живность.

Да, некоторые из них – может быть, десяток, может, два – относятся к охоте на оборотня серьезно. Однако не они беспокоят Лоу, вызывая неведомое до сих пор чувство тревоги, как будто его загнали в угол.

И все это из-за записок – самая длинная состоит из двух предложений, – написанных старательным детским почерком, иногда даже с орфографическими ошибками.

Лоу смотрит на письмо, пришедшее сегодня. Адрес на конверте написан той же детской рукой:

  14  
×
×