Ученик мага

Хотя как-то мальчишка явно был в этом замешан. Потому как по месту жительства его не нашли, а после выяснилось, что он пропал в тот самый вечер и с тех пор не появлялся. Выходит…

Да ничего не выходит, озлился Ниро и впал в тоску. Деранс прав, все просто: ему указывают преступника, он его арестовывает и готовит материалы для суда, доказывающие преступление. Потом бедолагу судят и отправляют на острова. Всегда, потому что приставы всегда находят доказательства вины. Ошибки быть не может, совесть не мучает. Сомнений нет. И жалости к магам тоже нет, потому что эта часть магии изначально под запретом, поскольку тот, кто решает связать свою жизнь с полулегальным занятием, изначально ходит по лезвию бритвы. И если, понимая это, люди все равно лезут в магию, то не о чем жалеть, если они сорвались за черту. Все просто. А его работа брать проштрафившихся и отправлять под суд. Но сейчас, впервые за время службы, выходило, что виноватого нет и отдавать под суд некого. А раз виновный отсутствует, значит, виноват он. Это было разумно, это было правильно. Но что-то в душе Ниро восставало против такой постановки вопроса. Если он не поймал преступника, то, конечно, виноват, но почему он сам должен из-за этого становиться преступником? Мысль была настолько крамольной, что пристав вскочил со стула и принялся мерить шагами кабинет.

Вечер плавно перетекал в ночь, в отделе остались только он и дежурный. Во всем здании, казалось, царила тишина, только часы на стене отщелкивали оставшиеся минуты привычной жизни. Ночь, утро и все… Днем, не дожидаясь обеда, к нему постучится Деранс, улыбнется и, не получив отчета, отправит под суд, как сам Ниро всю жизнь отправлял других. Наверное, это справедливо, но почему-то очень обидно.

Ниро плюхнулся за стол, уперся локтями в столешницу и схватился за голову. Часы мерзко тикали, вдалбливая секунды в голову. Пристав подумал, что часы, должно быть, самый гнусный прибор, изобретенный человечеством. Какому умнику пришло в голову материализовать время и наглядно показать его ограниченность?

В коридоре послышались шаги. Пристав приподнял голову и уперся взглядом в дверь. Шаги приблизились, затем раздался стук. Грубый, ожидаемый. Это не Деранс, это дежурный. Скучно ему там, что ли?

— Да, — буркнул Ниро.

Дверь распахнулась, на пороге и вправду торчал дежурный.

— Господин пристав, вас спрашивает какой-то джентльмен.

— Кто он?

— Он не представился, — смутился дежурный.

— Тогда гони его в шею, — посоветовал Ниро.

Он отчего-то почувствовал досаду. Ему остались считанные часы до момента, когда он из пристава превратится в обвиняемого, а тут какие-то анонимные хмыри не дают даже побыть наедине со своей бедой.

— Но он просил передать, что он по делу лорда Мессера, — промямлил дежурный. — Все равно гнать?

Не веря своим ушам, Ниро подскочил из-за стола и, видимо, настолько переменился в лице, что дежурный опешил еще больше.

— Гони! — выпалил пристав. — Гони его сюда. Немедленно.

6

Человек, пришедший по волнующему пристава делу, был странным. Фигура его терялась под балахоном, голову покрывал капюшон, полностью закрывающий лицо. Рукопожатие его оказалось крепким, а рука сухой, как у старика. И перчатки при рукопожатии гость не снял. Ниро хотел списать этот жест на невоспитанность, но посетитель тут же добавил вежливое:

— Здравствуйте, господин пристав. Рад знакомству.

И голос из-под капюшона звучал такой бархатный и мягкий, что противоречие в манерах гостя поставило господина пристава в тупик.

Ниро кивнул и жестом выпроводил дежурного. Тот, расстроенный, вышел, нехотя притворил дверь. Оно и понятно, ночное дежурство — скука смертная. А тут только-только наметилось что-то интересное и то погнали. Ничего, перебьется. Не цирк, чай.

— Садитесь, — предложил Ниро.

— Благодарю, господин пристав, я постою.

Ниро пожал плечами. Смотреть на стоящего перед ним странного посетителя снизу вверх было неудобно. Впрочем, стоять тоже не хотелось, сказывалась усталость. И пристав присел на край стола.

— Итак, — подтолкнул он гостя к беседе. — Вы что-то знаете о лорде Мессере?

Из-под капюшона донеслось хмыканье. На какое-то мгновение приставу показалось даже, что человек, пришедший к нему в кабинет, широко улыбается. Ниро представил себе его лицо настолько ясно, что почти разглядел его под капюшоном.