Чёрный дом

Тигровые лилии дрожат…

Увидев капот своего пикапа, высовывающийся из-за дома, он вспоминает все. Мышонка, слово, которое дал Мышонку.

Дом Генри, студию Генри, его предсмертное послание. К этому времени копы и эксперты уже должны уехать, залитый кровью дом опустеть. Дейл Гилбертсон и, возможно, детективы Браун и Блэк, наверное, сейчас ищут его. Детективы Джека не интересуют, а вот с Дейлом он хочет поговорить.

Пора познакомить Дейла с некоторыми удивительными фактами. От этого глаза у Дейла, конечно же, полезут на лоб, но, как известно, не разбив яиц, омлета не приготовить. Так что Дейлу придется выслушать все, что скажет ему Джек, потому что его верность и решительность нужны Джеку в грядущем путешествии по «Черному дому».

Проходя вдоль дома Генри, Джек касается стены губами, целуя дерево. «Тебе, Генри. От всех миров, от Тайлера Маршалла, от Джуди, от Софи и от меня. Генри Лайдену».

Сотовый, оставленный в кабине «доджа», сохраняет три сообщения, все от Дейла, которые он стирает, не прослушивая.

Дома на автоответчике мигает красная цифра 4. Джек нажимает клавишу «PLAYBACK». Четыре раза Дейл, голос которого все больше переполняет отчаяние, просит Джека Сойера сообщить о своем местонахождении и переговорить с ним о смерти своего дяди и его друга Генри, а также о резне в «Макстоне», Дейл также хочет знать, что известно Джеку о некоем Чарльзе Бернсайде.

Джек смотрит на наручные часы и, подумав, что быть такого не может, переводит взгляд на часы в кухне. Нет, наручные часы не сбились со счета. 5.42 утра, и хорек все еще ползает за амбаром Рэнди и Кента Гилбертсонов. Усталость вдруг наваливается на него, более тяжелая, чем гравитация. Кто-то, конечно же, дежурит в полицейском участке на Самнер-стрит, но Дейл наверняка спит в своей кровати, а говорить Джек хочет только с Дейлом. Он широко, словно кот, зевает. Даже газету еще не привезли!

Он снимает пиджак и зевает вновь, еще шире, чем в первый раз. Может, кукурузное поле не столь уж удобно для сна: шея Джека не поворачивается, спина болит. Он заставляет себя подняться по лестнице, бросает одежду на банкетку в спальне, плюхается в постель. Над банкеткой висит солнечное полотно Фэрфилда Портера, и Джек вспоминает, как отреагировал на него Дейл в тот день, когда они распаковывали и развешивали картины. Он влюбился в пейзаж, как только увидел его, возможно, для Дейла стало откровением, что произведение живописи может произвести на него столь сильное впечатление. «Ладно, думает Джек, — если нам удастся выйти из „Черного дома“ живыми, я подарю картину ему. И заставлю его ее взять: пригрожу порубить на куски и сжечь, если он откажется. Скажу, что иначе отдам ее Уэнделлу Грину!»

Его глаза уже закрываются, он заползает под простыню и исчезает, на этот раз только фигурально, из нашего мира. Ему снится сон.

Он идет по петляющей в лесу тропе, спускающейся по склону холма к горящему дому. Звери и чудовища ревут и воют по обе ее стороны, в основном не показываясь на глаза, но иной раз перед ним мелькают когтистые лапы, раздвоенные хвосты, перепончатые крылья. Их он отсекает тяжелым мечом. Рука болит, все тело ломит. Он теряет кровь, но не чувствует и не видит, где находится рана, знает только, что кровь медленно стекает по ногам. Люди, которые отправились с ним в поход, мертвы, и он сам, возможно, умирает. Он страшно сожалеет о том, что остался в полном одиночестве. Он в ужасе.

Горящее здание по мере приближения становится все выше и выше. Из него доносятся крики, по периметру стоят почерневшие деревья, дымятся пожарища. Периметр этот расширяется с каждой секундой, словно здание пожирает все живое. Все кончено: и горящее здание, и бездушное существо, которое одновременно его владыка и пленник, отпразднуют победу, оставшись одни в сожженном мире, аминь. Дин-та, великий огонь, сметает все на своем пути.

По его правую руку ветви деревьев гнутся, шелестят темными остроконечными листьями. Огромные стволы стонут, ветви переплетаются, создавая сплошную стену. Сквозь стену медленно, страшно медленно проступает серая, костлявая голова. Огромная, пять футов от подбородка до макушки, голова выдавливается из листьев, поворачивается из стороны в сторону в поисках Джека.

В голове все, что пугает его, вредит ему, желает ему зла как в этом мире, так и в Долинах. Лицо смутно напоминает ему человеческого монстра по имени Элрой, который пытался изнасиловать маленького Джека в захудалом баре Оутли, потом Джек различает в лице черты Моргана из Орриса, преподобного Гарднера, Чарльза Бернсайда… А голова продолжает слепо поворачиваться из стороны в сторону, и все эти злобные лица накладываются друг на друга и сливаются в одно. Страх обращает Джека в статую.