Чёрный дом

Улыбаясь, глядя, как Док усиленно мажет свой шнобель, Джек вводит всех в курс дела:

— За нами кто-то наблюдает. Вверх вы смотрите. Я постараюсь его подстрелить.

— Кто именно? — спрашивает Дейл, улыбаясь в ответ. Смотрит прямо перед собой. Теперь он отчетливо видит просеку, которая, должно быть, ведет к дому Бернсайда.

— Не человек, — отвечает Джек, резко поднимает «ругер», держа рукоятку обеими руками. Начинает стрелять до того, как, вскидывает глаза, и застает врасплох большую черную ворону, которая устроилась на одной из верхних ветвей дуба. Из ее клюва едва успевает вырваться удивленное: «КА-А-А…», — как пули разносят ее в клочья. Кровавые мухи летят по синему небу. Перья планируют вниз, черные, как полночные тени. И тушка. Она с глухим стуком падает на обочину. В черном глазу, который смотрит на Джека, застыло изумление.

— Ты выстрелил пять или шесть раз? — В голосе Нюхача слышится благоговейный трепет. — Ты так быстро стрелял, что я не успел сосчитать.

— Всю обойму, — отвечает Джек. И думает, что стреляет он ничуть не хуже, чем прежде.

— Это же большая гребаная ворона, — восклицает Док.

— Не просто ворона, — уточняет Джек. — Это Горг. — Он подходит к лежащей в пыли тушке. — Как дела, приятель? Как самочувствие? — Плюет на ворона. — Это тебе за то, что приманивал детей. — Пинком отправляет тушку в кусты. Она летит по дуге, крылья прикрывают тушку, как саван. — А это за мать Ирмы.

Они смотрят на него, все трое, на лицах все тот же благоговейный трепет. Почти страх. От этого взгляда наваливается усталость, хотя он понимает, что по-другому, наверное, и быть не может. В свое время точно так же смотрел на него и его давний друг Ричард Слоут.

— Пошли, — говорит Джек. — Все в машину. Доведем дело до конца. — Да, они должны поторопиться, потому что некий одноглазый господин тоже стремится добраться до Тая. Мистер Маншан. «Глаз короля, — думает Джек. — Глаз аббала. Вот что имела в виду Джуди… Мистер Маншан. Кем бы или чем бы он в действительности ни был».

— Не хотелось бы оставлять байки на обочине, — говорит Нюхач. — Кто-нибудь может подойти и…

— Никто их не увидит, — заверяет его Джек. — Три или четыре автомобиля проехали мимо, пока мы стоим на обочине, но ни один человек даже не взглянул в нашу сторону. И вы знаете почему.

— Мы уже начали переход, не так ли? — спрашивает Док. — Это рубеж. Граница.

— Опопанакс, — отвечает Джек. Слово самопроизвольно слетает с губ.

— Что?

Джек берет биту, присланную Таю Ричи Секссоном, и садится на пассажирское сиденье патрульной машины.

— Это значит пора. Давайте поскорее покончим с этим делом.

И вот банда Сойера выступает в последний поход — по проложенному в лесу проселку-просеке, ведущей к «Черному дому».

Яркий полуденный солнечный свет быстро тускнеет до сумрака ноябрьского вечера. Среди подступающих к проселку деревьев ползают, бегают и даже летают черные тени. Джек полагает, что бояться их нечего. Это всего лишь фантомы.

— Ты собираешься перезарядить «ругер»? — спрашивает с заднего сиденья Нюхач.

— Нет. — Джек смотрит на револьвер безо всякого интереса. — Думаю, больше он мне не потребуется.

— А к чему нам готовиться? — нервно спрашивает Дейл.

— Ко всему, — отвечает Джек. Одаривает Дейла безрадостной улыбкой. Появившийся перед ними дом не обретает форму, а, наоборот, расплывается, колеблется перед глазами, что не радует. Размерами он то не превышает обычный фермерский дом, то становится необъятным, как небоскреб. Еще кажется, что он уходит в лес на многие мили. И он издает низкий гул, похожий на голоса.

— Будьте готовы ко всему.

Глава 28

Поначалу ничего не происходит.

Вчетвером они вылезают из патрульной машины Дейла и встают перед ней, словно позируя для групповой фотографии, призванной украсить чей-то кабинет. Только фотограф должен стоять на крыльце «Черного дома», потому что они смотрят на него, а оно пустует, если не считать привалившегося столба со щитом, на котором вновь написано: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН». На этом щите кто-то нарисовал череп маркером «Мэджик». А может, фломастером. Берни? Какой-то подросток, решившийся подойти к дому? Дейл много чего творил в семнадцать лет, не раз рисковал жизнью, сжимая в руке баллончик с краской, но он сомневается, что череп — произведение подростка.