Чёрный дом

Эбби, его губы уже измазаны синим, поворачивается к Ти-Джи:

— Съезди за копушей.

На лице Ти-Джи читается обида.

— Почему я?

— Потому что Ронни купил карты, недоумок. Давай, живо.

— А на черта он нам, Эбби? — спрашивает Ронни. Он привалился спиной к стойке для велосипедов, лижет холодный, сладкий брусок льда.

— Потому что я так говорю, — отрезает Эбби. Дело в том, что по пятницам у Тайлера Маршалла всегда есть деньги. Собственно, деньги у него есть практически каждый день. У его родителей их куры не клюют. Эбби, которого в одиночку воспитывает (если это можно назвать воспитанием) отец, уборщик в доме престарелых, из-за этого подсознательно ненавидит Тайлера. До первых унижений остается совсем ничего, а затем последуют и первые избиения. Но сейчас ему нужны лишь карты «Магия», еще по колоде на каждого. А то, что Тайлер «Магию» не жалует, никого не должно волновать.

Но сначала они должны доставить этого маленького копушу сюда. Или маленького кошупу, как назвал его Ронни, у которого вечно каша во рту. С другой стороны, слово получилось забавное. Эбби решает, что его следует взять на вооружение.

Кошупа. Хорошее слово. Позволяет одновременно посмеяться и над Таем, и над Ронни. Два по цене одного.

— Шевелись, Ти-Джи. Если не хочешь получить индейский ожог.

Ти-Джи не хочет. Индейские ожоги Эбби чертовски болезненны. Он театрально вздыхает, выкатывает велосипед из стойки, садится на него и катит вниз по холму, одна рука на руле, вторая — с мороженым. Он рассчитывает сразу увидеть Тая, возможно, катящего велосипед, потому что он… так… ус-с-с-тал, но Тая на Чейз-стрит нет. Куда же он подевался?

Ти-Джи сильнее нажимает на педали.

***

В мужском туалете мы теперь смотрим на ряд кабинок. Дверь второй слева закрыта. В трех остальных — распахнуты. Поблескивают хромированные петли. Под второй дверью мы видим лодыжки со вздутыми, старческими венами над грязными шлепанцами.

Раздается громкий крик. Голос мужской, молодой, грубый, требующий, злой.

— Аббала! Аббала-дун! Маншан горг!

Внезапно спускается вода. Не только из того бачка, что за закрытой дверью. Из всех бачков. И во всех писсуарах на противоположной стене хромированные ручки синхронно поворачиваются. Вода бежит по изогнутым фаянсовым поверхностям.

Когда наш взгляд возвращается от писсуаров к кабинкам, мы видим, что грязных шлепанцев и всунутых в них ног уже нет. И впервые слышим звук соскальзывания, тяжелый вздох, какой вырывается из легких человека, проснувшегося в два часа ночи от жуткого кошмара.

Дамы и господа, Чарльз Бернсайд покинул здание.

Ворона забралась под зеленую изгородь. Но по-прежнему смотрит на Тая блестящим, влекущим взглядом. Тай шагает к ней, чувствуя, что его загипнотизировали.

— Назови еще раз мое имя, — выдыхает он. — Назови еще раз мое имя и можешь идти.

— Тай! — соглашается ворона и исчезает за изгородью. Еще мгновение Тай различает что-то черное среди зелени, потом остается одна зелень.

— Святая ворона! — вырывается у Тая. Тут он понимает, что сказал, и смеется. Неужели это произошло наяву? Произошло, не так ли?

Он наклоняется к тому месту, где ворона проскользнула под изгородью, надеясь подобрать перышко в качестве сувенира, и в это мгновение из зелени высовывается белая костлявая рука и безошибочно ухватывает его за горло. Тай успевает только пискнуть, и его уже протаскивают сквозь изгородь. Пружинистые ветки срывают с него одну кроссовку. С другой стороны раздается торжествующий крик, возможно: «Мальчик», — а потом удар, возможно, звук обрушивающегося на голову мальчика любимого камня. А потом тишина, нарушаемая только далеким стрекотом газонокосилки и близким жужжанием пчелы.

Пчела летает над цветами по другую сторону зеленой изгороди, на территории «Центра Макстона». Смотреть там не на что, кроме как на зеленую траву да столы, за которые престарелые жильцы «Центра» в полдень соберутся на пикник Клубничного фестиваля.

Тайлер Маршалл исчез.

***

Ти-Джи Ренникер останавливается на углу Чейз и Куин-стрит. Его мороженое роняет капли темно-синего сока на запястье, но он этого не замечает. Потому что на Куин-стрит, неподалеку от перекрестка, видит велосипед Тая, стоящий на подставке, но не самого Тая.

Медленно (у него нехорошее предчувствие) Ти-Джи едет к велосипеду. В какой-то момент замечает, что мороженое практически растаяло. Швыряет его в ливневую канаву.