Pasternak

Котловина собрала не меньше нескольких тысяч. А сколько их еще стояло там, на вершине? Они принадлежали к разным сектам, подчас враждебным друг другу. Pasternak объединил всех. Отряды не смешивались и действовали слаженно, руководимые волей крылатого демона. Создавалось впечатление, что нелюди из одной секты просто не замечают присутствия остальных. Может, они не видели даже своих товарищей, управляемые каждый своей индивидуальной нитью, тянущейся от сердца к Pastoru.

* * *

Взошло солнце, туман чуть поредел, но теплее не стало. Испарения озер как термические фильтры остужали солнечный свет. Зловеще шелестели жухлые стебли на склонах. Затем пространство котловины словно накрыли колпаком из мутного стекла, затих ветер, и плотным пологом нависла незыблемая тишь.

При взгляде на Сущность Льнов вдруг понял, что случайный оптический обман усадил ее на электростолб, совпадающий по зрительной линии с трубой завода. Ракурс из соседнего окна показывал, что Pasternak расселся на далекой трубе, и Льнов содрогнулся, подумав о гигантских размерах демона.

— Скоро начнется… — сказал священник.

Льнов повернулся к Любченеву:

— Сколько у тебя пуль к рогатке?

— Два полных кармана… — тихо сказал Любченев.

— И больше ничего, никакой бомбы?

— Н-нет, — запинаясь ответил Любченев, глядя в пол, — вы… ты не говорил, что нужно… Есть одна, еще не готова…

Но Льнов уже повернулся с вопросом к Нечаеву и не слышал последних слов Любченева.

— Я всегда руками справлялся. Или вот — кистень. У меня в шар серебро залито, для тяжести… — сказал Леха.

— А ты что думаешь? — Льнов посмотрел на Цыбашева. — Чем будешь отбиваться?

— Осталось несколько копий. Можно в подвал за книгами сходить, я успею еще пару обточить…

За стенами пронесся вдох многотысячной толпы. Льнов и Нечаев кинулись к окнам. Обозримое пространство котловины дрогнуло, приблизившись на шаг к зданию. Войско Pasternaka двинулось на штурм.

3

— Поздно копия делать! — крикнул Льнов. — Есть еще какие-нибудь входы в дом?

— Нет, — собравшись с силами, ответил священник, — только один. И дверь входная железная. Стены здесь крепкие …

— Внизу из бетона, а верх из кирпича, — отозвался Леха. Он успел сбегать вниз и раздобыть лопату с обломанным черенком.

— Мы не должны подпускать их близко, — Льнов перевел «Хеклер-Кох» на одиночную стрельбу, — дверь хоть и прочная, но в рыхлой стене недолго продержится!

Нечаев подошел к верстаку, обтер тряпкой лопату от налипшего песка и включил точильный станок. Вначале туго, а потом все убыстряясь, завращалось колесо, сверкая алмазным вкраплением. Нечаев подставил стальную кромку под камень. Посыпались оранжевые искры, взвыла сталь, словно от радости, что ей уготован не только копательный труд, но и битва.

Часто защелкал маленький «Хеклер-Кох». Шесть человек первой шеренги повалились на землю. Любченев достал рогатку и вложил заряд, прицелился. Хлопнула тетива. Взрыв словно выщипнул из груди нелюдя красные, с ребрами, ломти, раскидал их.

— Целься между головами, Любченев! — скомандовал Льнов, наблюдавший за результатом выстрела.

Любченев натянул рогатку. Следующий взрыв подобием кровавого фейерверка разнес головы сразу нескольким наступающим. Всякий новый выстрел его мальчишеского оружия делал в идущей толпе кровавые пробоины. Смертельно щелкал пистолет-пулемет Льнова.

Священник приблизился к окну. Неумолимый ход шеренг не замедлился ни на секунду. Звякнул упавший на пол пустой магазин. Льнов рванул из-за пояса второй. Любченев вытащил последний заряд из правого кармана. Снова щелкнула тетива, и взрыв отшвырнул к дальним рядам две завернутых в капюшоны головы с кровавым хвостами, как у комет.

Цыбашев почувствовал ликование демона, рассевшегося на заводской трубе. На краю котловины обозначилось движение, и новые, ранее невидимые, солдаты Pasternaka ступили на склоны, возмещая потери. Шеренги шаг за шагом приближались.

Льнов стрелял не переставая, в надежде, что тела завалят подходы к двери. Любченев доставал один за другим снаряды и посылал в гущу толпы.

Раздались глухие удары человеческой массы, сотрясающие стены.

— Дверь долго не выдержит! — крикнул Нечаев, взмахивая лопатой, окаймленной сверкающей линией острия.

Цыбашев отпрянул от окна:

— Здесь нельзя оставаться, отсюда некуда отступать. В подвалы нужно уходить… Хотя это только отсрочка, они со временем достанут нас и там.