45  

2. Это ускользающее внимание слушателя, которое я могу захватить только с запозданием, наводит меня на низменные мысли: исступленно стараясь обольстить и развлечь своими речами, я, казалось, пускал в ход целые сокровища изобретательности, но сокровища эти оценены с безразличием; свои «достоинства» я трачу впустую; возбужденное выражение эмоций, идей, знаний, изысканных чувств — весь блеск моего «я» приглушается, затухает в какой-то инертном пространстве, словно — преступная мысль — мои достоинства превосходят достоинства любимого объекта, словно я впереди него. Между тем эмоциональные отношения — машина точная; в ее основе лежат совпадение, правильность в музыкальном смысле слова; все, что невпопад, — излишне; мои слова, собственно говоря, не являются браком, скорее это «нереализованные остатки» — то, что не потребляется тут же (по ходу) и идет под нож.

(Отстраненное внимание слушателя рождает тревогу: какое решение принять, должен ли я продолжать, разглагольствовать «в пустыне»? Для этого не обойтись без некоторой уверенности, как раз и не дозволяемой любовной чувствительностью. Или же мне остановиться, бросить это? Но тогда, чего доброго, можно будет подумать, что я обиделся, обвиняю другого, что за этим скорее всего последует «сцена». Здесь тоже ловушка.)


3. «Вот что такое, прежде всего, смерть: все, что было увидено, оказывается увиденным впустую. Скорбь по тому, что мы чувствовали». В те короткие моменты, когда я говорю впустую, я словно бы умираю. Ведь любимый становится словно свинцовым человеком из сна, который не говорит; а немота во сне — это смерть. Или иначе: Мать-дарительница показывает мне Зеркало, Образ и говорит: «Это ты». А Мать немая не говорит мне, что же я такое: я более не обоснован, я мучительно колеблюсь без существования.

Франсуа Валь, Фрейд [136]

Непознаваемый

НЕПОЗНАВАЕМЫЙ. Усилия влюбленного субъекта понять и определить любимого человека «в себе» под рубрикой того или иного характерного, психологического или невротического типа, независимо от конкретного опыта любовных отношений.


1. Я впадаю в противоречие: с одной стороны, я верю, что знаю другого лучше, чем кто бы то ни было, и с триумфом ему об этом заявляю («Я понимаю тебя. Лишь я один по-настоящему тебя знаю!»); а с другой стороны, меня часто охватывает чувство очевидности: другой непроницаем, неуловим, неподатлив; я не могу его раскрыть, добраться до его истоков, разрешить загадку. Откуда он? Кто он? Я впустую трачу силы, я никогда этого не узнаю.


(Из всех, кого я знал, X… был наверняка самым непроницаемым. Проистекало это из того, что ничего невозможно было узнать о его желаниях: ведь узнать кого-то — это не что иное как узнать его желания? Я сразу же все узнавал о желаниях Y…: он представал тогда передо мной «шитым белыми нитками», и мне хотелось любить его уже не со страхом, но со снисходительностью — как мать любит своего ребенка.)


Инверсия: «Мне никак тебя не узнать» означает «Я никогда не узнаю, что ты на самом деле думаешь про меня». Я не могу тебя расшифровать, потому что не знаю, как расшифровываешь меня ты.


2. Мучить и изводить себя ради непроницаемого объекта — это самая настоящая религия. Сделать из другого неразрешимую загадку, от которой зависит моя жизнь, значит возвести его в божественный сан; мне никогда не разрешить вопрос, который он предо мной поставил, влюбленный — не Эдип. И тогда мне остается лишь обратить мое неведение в истину. Не верно, что чем сильнее любишь, тем лучше понимаешь; влияние любовного опыта на меня сводится к одной лишь мудрости: другой не подлежит познанию; его непрозрачность ни в коей мере не ширма для секретов, но скорее некая явность, в которой упраздняется игра видимости и сути. И тогда я переживаю восторг от глубокой любви к кому-то неведомому, кто останется таковым навсегда; мистический порыв — я подступаю к познанию непознаваемого.

Жид [137]


3. Или иначе: вместо того, чтобы хотеть определить другого («Что он такое?»), я обращаюсь к самому себе: «Чего хочу я, желая тебя знать?» Чего я добьюсь, решившись определить тебя как силу, а не как личность? И если стану помещать самого себя как другую силу лицом к лицу с твоей силой? Вот что это даст: мой другой окажется определен только страданием или удовольствием, которое он мне доставляет.

  45  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×