Этюд в розовых тонах

– А может, она приходила после его смерти, но успела взять лишь самое ценное? – предположила Тамара, мысленно рисуя себе таинственную незнакомку, спешно укладывающую в чемодан почему-то именно лисью шубу и запакованные в целлофан костюмы. Но тогда бы в шкафах образовались пустоты, которых не было…

Версий пребывания в квартире любовницы Гасана было много, как и вопросов, с этим связанных. И пока шла уборка, на эту тему было сказано довольно много.

Шансли навела порядок даже в шкафах, аккуратно разложив вещи брата, а те, которые, по ее мнению, уже вышли из моды или просто не нравились ей по каким-то причинам, она отложила в сторону, чтобы порвать на тряпки или выбросить. В ворохе грязного белья, которое тоже предполагалось безжалостно выбросить в мусоропровод, Тамара заметила джинсы, вполне приличные, которые могли использовать, к примеру, бездомные или сироты.

– Послушай, предлагаю тебе ничего не выбрасывать, а все сложить и оставить на крыльце дома. Вот увидишь, к обеду от кучи ничего не останется. Не могу смотреть спокойно, когда так варварски расправляются с красивыми и дорогими вещами. Твой брат одевался в самых дорогих магазинах города…

Она не успела договорить. Из кармана джинсов, которые она держала в руках, показался уголок жесткой цветной бумаги. Тамара его достала. Это был обрывок рекламного календарика одной известной косметической фирмы с нацарапанным на нем карандашом номером телефона. На обороте календаря жирно блестела розовая полоска – след от губной помады, как если бы кто-то специально мазнул ею по бумаге, демонстрируя оттенок. Тамара, не говоря ни слова Шансли о находке, решила сравнить этот след, это пятно с оттенком той помады, которую они нашли на полочке в ванной комнате. Цвет совпал.

Тамара, спрятав заветный клочок календаря в сумочку, приняла решение завтра же утром отправиться в магазин этой косметической фирмы, чтобы попытаться там выяснить, кому предлагалась эта помада. А вдруг продавщица вспомнит покупательницу? Тамара понимала, что шансов на успех совсем мало, но отступать не собиралась. Ведь, если это Рената и это ее ночные рубашки и помада, значит, у Гасана с Ренатой был действительно роман, о котором никто не знал… Разве что сам Кленов, который и убил свою жену?

Тамара уже засыпала, когда услышала взволнованный голос Шансли, лежащей рядом:

– А вдруг он оставил завещание? Тамара, ты слышишь меня? Он ведь мог любить эту женщину и позаботиться о ее будущем. Как же мне это сразу в голову не пришло?

– Никакого завещания не было. Иначе в «Авиценне» бы это знали и пригласили не только тебя с матерью Бархатова, но и остальных наследников. Будь уверена, эти люди хорошо подстраховались. Дали взятку кому-то из руководства в нотариальной палате города и все узнали.

– В самом деле… – облегченно вздохнула Шансли. – Ты успокоила меня.

– Давай спать. Утро вечера мудренее.

– Давай. И все-таки, Тамара, скажи мне честно: у тебя самой-то был роман с Гасаном? Ведь ты баба красивая, Гасан не мог этого не заметить…

– Твой брат использовал меня, Шансли, и давай больше не будем об этом.

Но Шансли вдруг включила лампу и воззрилась на зажмурившуюся от яркого света Тамару, как если бы она сказала ей нечто удивительное, невероятное, шокирующее.

– Как это использовал?

– Давай спать. – Тамара протянула руку, выключила лампу и забралась с головой под одеяло. – Спокойной ночи.

Часть 2

2000–2001 годы

25. Коренев

Маша Аверина настояла на том, чтобы они жили вместе, под одной крышей. Она не уставала повторять, что они – единый организм и что только благодаря этому духовному единению у них так хорошо пошли дела. Аля и не сопротивлялась. Она уже давно привыкла к тому, что Маша всегда права, и слушалась ее во всем беспрекословно. Да и как было не слушаться, если Маша приносила в дом реальные деньги и, в свою очередь, старалась во всем угодить Але. Ловкая и хитрая, отчаянная до предела, Маша за последние два года провернула столько афер, заработав на этом немыслимые для Али деньги, что ею просто невозможно было не восхищаться. Начав с той самой безумной сделки, в результате которой было продано чужого сахара и муки на пятьдесят тысяч рублей, Маша развернула такую бурную деятельность, что Аля едва успевала отслеживать поступление денег. Откупившись от квартирантов, они поселились в Алиной квартире и стали жить как сестры, во всем друг другу помогая. Эта жизнь куда больше устраивала Алю, чем то, чем ей приходилось заниматься у Софьи Андреевны. Все изменилось с появлением в ее жизни Маши. Теперь ее никто не поднимал ни свет ни заря, чтобы ублажать мужчин. Напротив, Маша постоянно твердила Але, что сон – это самое важное для здоровья. Сон и питание. А от мужчин только все болезни и страдания. А потому Аля ела, спала, откровенно бездельничала и чувствовала себя как никогда защищенной и душевно обогретой. Даже с Юдиным она не жила так вольно, как сейчас. Первое время она сильно переживала за Машу, много курила и часами смотрела в окно. Она ждала появления во дворе милицейской машины, которая приехала за ней. Но Маша и на самом деле была словно заговоренной. И за что бы она ни бралась, все у нее получалось, и из всех своих немыслимых передряг, связанных с мошенническим способом добывания денег, она выходила, что называется, сухой.