Толмач

– Ах, вот как, интересно. Обычно жены следуют за мужем, а тут, значит, наоборот. Надо ли это так понимать, что у вас лично причин просить убежища нету? – сверкнул Марк очками оторопевшему Савчуку.

– Ну як же ж… А це ж?.. А мамка?..

– Что за «мамка»? – уловил Марк знакомую фонетику. – Ваша мать тоже тут?

– Нет, это он так жену называет, – объяснил я.

– А, ничего, это пусть, а то я испугался, что и родителей уже привозить начали. А у сына вашего есть отдельные причины просить политубежище?

– У сына? – теперь удивился уже я. – Какие могут быть причины у шестилетнего ребенка отдельно от родителей?

– А вот могут, – Марк торжественно откинулся на спинку кресла. – Когда царь Ирод приказал убить всех младенцев и семья Иисуса бежала в Египет, то только у Иисуса была личная причина просить убежище в смежной стране: ведь он был младенец, а именно младенцев было велено убивать, заметьте, не взрослых. А у его матери Марии и приемного отца Иосифа этих причин не было, потому что их лично царь Ирод не приказывал убивать. Как родителей, их, конечно, могли сделать в Египте опекунами, но с ограниченным сроком визы…

И Марк довольно заулыбался. Савчук, открыв рот и ничего не понимая, сидел в затишье, а я принял к сведению эту притчу: действительно, у Иисуса была веская причина покинуть родину. Но не менее веская была – и вернуться, когда настало время.

– Выходит, Христос потом сдал свой паспорт беженца и добровольно вернулся? – сказал я.

– Хотя знающие люди его предупреждали, чем это может кончиться, – поддакнул Марк. – А кстати, почему у этих господ нет паспортов?..

– Вкрали, хадюки. Одна баба по дороге зперла, – ответил Савчук-папа. – Все одне к одному! Эх, бог не карае, не карае, а як карнэ, так и срацю не пиднемешь!

– Одна баба сказала, одна баба украла, – поморщился Марк. – А другие документы есть?

– Та у мамки, тьфу, Людкы, спытать надо. Можэ, и есть каки папэры.

– Папэры! – покачал головой Марк и со вздохом принял таблетку (на столе отдельной стайкой белели порошки и пилюли). – Ну ладно, по порядку. Прошу вас назвать себя, сообщить ваше последнее место жительства до выезда за пределы родины.

Савчук-папа набычился и обстоятельно облокотился о стол:

– Савчук Иван. Родився в Запорожжя, вулиця Пэрвомайска, будинок 11, квартыра 5. В 1979-м кончил школу. Пошел в армию, был в ХДР…

– О!.. В ГДР?.. Немецкий знаете?..

– Нет. Нас з казармы не выпускали. Потом вернулся. На заводе пять лет пахал. Рыбачив три хода…

– Куда ходили?

– В Норвехию и Африку.

– Бывали в этих странах? Сходили на берег? – навострил уши Марк.

– Не, з корабли не выпускалы. В 1990-м женився на Людци. Дочка родилась…

– Дочь?.. Вы же с сыном приехали? – поворошил Марк папки. – Где данные дочери?.. Почему нет данных дочери?

– Та мене не питав нихто… – поджал губы Савчук.

– Где сейчас дочь?

– С мойими старыми, дома. От стрессу витходить.

– От какого стресса?

– Ну, допэкли нас дюже… Дочь у шоку.

Марк сделал скептически-удивленную мину:

– Если дочь в шоке, то ее надо в первую очередь сюда привезти. Не так ли?..

– Как привезешь?.. Она ж у шоку…

Марк покачал головой:

– Логикой эти люди не отличаются. Выпишите на лист данные дочери и точный адрес, где она сейчас. Все надо проверить… Консулаты наши на всем экономят деньги, а то многое уточнить можно было бы на месте… – Марк злобно сверкнул очками. – Скоро совсем заэкономят нас всех насмерть. Вы знаете, во сколько стране обходится содержание одного беженца? Это такие суммы!

На это я предложил, почему бы не давать эти деньги чиновникам и милиции на местах, в России, чтобы они сами там искали? Послать им фото с отпечатками, да заплатить за каждого тысячу-другую марок – так на местах менты сразу все найдут: и место рождения, и адрес, и всех живых и мертвых родственников из-под земли выкопают, уверяю вас! И Марку эта мысль так понравилась, что он тут же поспешил записать ее на бумажке, чтобы обсудить с начальником лагеря.

Папа-Савчук покорно переждал наш диалог, потом продиктовал еще раз свой домашний адрес и продолжил:

– Мы, когда поженилися, спочатку у меня жили. Когда Людкы ридня помэрла, мы ее хату продалы и на автостанци кафе виткрылы. «Ирыска» называлось, – вдруг широко улыбнулся он. – Хороше кафе было. Сихареты и горилка. Зачем с жрачкою связываться?.. Тама санстанция, там пожарка, плиты, вытяжкы, сантэхника… А тута ничего не надо: зашел, тяпнул и сел в автобус. Тилькы успевай бутылки открывать. А нам копийка капае.