Когда меня не стало

– Белла, да ты просто смотришь в корень! – вырвалось у Савельева. Он уже немного успокоился, еда явно пошла ему на пользу.

– А что касается выбора Снегина на роль жертвы, то и тут надо пораскинуть мозгами и подумать, КОМУ из администрации так помешал директор химкомбината. Я лично склонна думать, что это дело рук одного из замов Володарского, который находится в тесной дружбе с немцами… Разве вы не помните историю со стиральными порошками? Немцы собирались вложить деньги в создание комбината по производству моющих средств, но что-то у них там не получилось, и они вынуждены были приостановить дело… Об этом писали в газетах… Но некто Вагнер, вы, господин Савельев, не можете не знать, о ком идет речь, встал на защиту интересов немцев.

– Вагнер… Ты имеешь в виду заместителя Володарского Вагнера Владимира Оттовича?

– А кого же еще… Вот откуда ниточка тянется.

– Тебе об этом рассказывал твой муж?

– Нет, просто я знала, что к нему обращался Снегин-младший, а потом еще эта большая статья в «Губернских вестях». Да его подставили, этого несчастного Снегина. Конечно, Макс рассказал мне в общих чертах, что произошло тогда, но насчет всего остального мне пришло в голову только сейчас.

– Хорошая у тебя голова, ничего не скажешь. За обед спасибо, вы меня прямо ублажили… Не знаю, как теперь работать… Клонит в сон, и все такое… Но я что хочу сказать… В истории Снегина нет такого рычага, мощного рычага, способного спровоцировать убийство… Правда, может быть, за всем этим скрывается что-то еще… Вот такие мои соображения.

Белла воздержалась от комментариев, а Григорий Александрович как будто и вовсе не присутствовал при разговоре. У него был крайне рассеянный вид, да и думал он, казалось, о чем-то своем…

После ухода Савельева он внимательно посмотрел Белле в глаза и сказал:

– Знаешь, до меня только сейчас дошло, в какую опасную игру мы втянулись… Да и история с этим Наполеоном, который каким-то образом привез или принес, я уж не знаю, тебя на свалку, не выходит из головы. Может, нам стоит съездить туда сначала без Савельева, и ты покажешь мне тот шалаш? Если психологически тебе это сделать трудно, то я не стану настаивать. А вдруг у тебя в голове произошло что-то такое… Галлюцинации, например… Всякое бывает.

– А то, что я машину угнала, это уже ВАШИ галлюцинации? Или вы на самом деле видели новенький красный «Фольксваген» на борисовской даче?

– Нет, это уже реальность. Ну так что, мы поедем или нет?

– А почему бы и нет… Вот только переоденусь.

* * *

Когда проезжали посадки дикой смородины, Белла почувствовала дурноту. Неужели она действительно была здесь, да еще в чужих и грязных лохмотьях? Как же могло такое случиться, что Макс не уберег ее? Неужели он довел свои дела до того критического состояния, когда в ход идут бомбы или пули? Неужели он не чувствовал, балансируя на грани между жизнью и смертью, что ему грозит опасность? Почему не предупредил Зу-Зу об этом? Ведь он же мог ее спрятать, обезопасить, в конце-то концов!

Машина затряслась на ухабах: въезжали на свалку. Глядя на дымящиеся холмы и вдыхая тошнотворный запах испеченных нечистот, Белла вдруг вспомнила, что в день смерти Макса ему должен был позвонить из Москвы Борисов. Ну да, он так и сказал: «Пойдем скорее, заяц, Игорь должен позвонить в половине десятого…» И она его спросила тогда, неужели он поведет машину после выпитого коньяка, на что Макс ответил с присущей ему серьезностью, которую Белла всегда воспринимала как иронию: «А я, между прочим, не выпил ни грамма». Она не поверила ему. А почему?

– Знаете, я вдруг вспомнила, что в тот вечер Максу должен был позвонить из Москвы Игорь Борисов…

– Это хозяин той самой дачи?

– Да. И друг Макса.

– А по какому поводу намечался звонок, не знаешь?

– Нет.

– А что этот Борисов так долго делает в Москве? Чем он занимается? Бизнесмен?

– Нет. Вернее, я не знаю точно… Кажется, он занимается ценными бумагами. При нашей администрации есть какой-то отдел, осуществляющий покупку акций у юридических лиц…

– Тсс… – Григорий схватил ее за руку. – Узнаешь местность?

Белла всмотрелась в открывшийся ей дымный серо-зеленый пейзаж – дымящиеся горы мусора и мусороуборочные машины, напоминающие больших и неуклюжих жуков, медленно проплывающих по холмам, – и закрыла ладонями лицо.

– Видите там, слева, возвышение? Это и есть шалаш.

– Какой же это шалаш? Нагромождение фанерных ящиков.