Бронзовое облако

Вернулся Герман со сложенной простыней под мышкой. Простыня оказалась не чисто-белая, а в голубых незабудках. Веселая. Ох и повезло же тебе, Сема!

– Ты посмотрел, что у него в карманах? – спросил Герман озабоченно.

– Да, вот все документы и бумажник на капоте… Овсянников Семен Александрович, тебе это имя о чем-нибудь говорит?

– Нет. Не говорит, – процедил Герман.

– Ну и ладно. Давай развернем простыню вот здесь, бери его за ноги…

Сему положили, запеленали и протащили по глубокому, голубому в тени снегу до сарая. Уложили рядом с остальными коконами.

– Как много я бы отдал, если бы в этом сарае не было ни одного трупа… Ведь это означало бы, что нам все это приснилось… – сказал Герман со вздохом.

– Я уже думал об этом. Герман, рано или поздно, но трупы найдут и вычислят, кто был здесь в новогоднюю ночь. Думаю, что выйдут и на тебя. Я не знаю, какую роль ты играл в этом кровавом спектакле, но зачем так рисковать?.. Я понимаю, что мы с тобой практически не знакомы, что я тебе совершенно чужой человек и ты можешь не прислушиваться к тому, что я тебе говорю, но ничего, кроме того, что от трупов надо избавляться, я придумать не могу.

– А машины? Их тоже спрятать? Закопать или сжечь? – В голосе Германа чувствовались боль и горечь, из чего Дмитрий сделал вывод, что он и сам думал так же, как и он.

– Машины можно отогнать, причем сразу же, как только можно будет выбраться отсюда, пока не хватились их хозяев… Причем отогнать в разные места…

– А если нас остановят на дороге? Еще хуже будет, я уже думал об этом. Нет, не пойдет. Это мы с тобой должны будем уйти отсюда, исчезнуть, предварительно протерев все, до чего мы дотрагивались. В сущности, в чем мы виноваты? Только в том, что я, к примеру, был приглашен сюда сумасшедшим хозяином, а ты так вообще случайно забрел сюда… По большому счету, мы должны позвонить в милицию прямо сейчас и объяснить ситуацию…

– А ты знаешь, кто хозяин?

– Нет, но мне почему-то думается, что это тот толстяк… Он же всех перестрелял.

– Пистолет в его руке еще ни о чем не говорит.

– Надо бы еще раз, на трезвую голову, осмотреть дом, поискать сумки этих дам, ключи от машин, все то, что нам пока еще не попалось на глаза. Звонить в милицию мне что-то не хочется, ведь повесят все убийства на меня, я в этом просто уверен. А мне домой нужно, к жене. Кстати, а где твой телефон?

– В машине оставил… Но это далеко отсюда…

– Вот черт! Тебя, наверное, тоже ищут?

– Да нет, все думают, что я у друзей…

– Странно как-то все: ты вроде женат, ты еще сказал, что твоя жена спокойно спит, когда ты храпишь, а теперь выясняется, что вы должны были отмечать Новый год не вместе…

– Мы поругались. Ты же тоже был здесь один.

– Да. И я тоже не могу этого объяснить. Но мы с Женей не ругались, это исключено. С ней невозможно ругаться, она – ангел.

– Ладно, давай позавтракаем, а там видно будет… За столом все обсудим… Я сварю кофе, я видел банку хорошего кофе на полке в кухне, а ты носи салаты и бутерброды наверх. Сегодня же первое января, в этот день просто положено объедаться.

За завтраком вспомнили о книге Закревской. Герман, устроив книгу между тарелок, открыл ее и начал читать вслух:

– «Варварийский, сенегальский, капский, абиссинский – все эти львы в основном обитают в Африке, персидский – от Персии до Индии, а гуджаратский – в Индии… Меня от одних только названий в дрожь бросает, как представлю себя рядом с ними… Ведь это очень большие звери, а вот Герман не боялся их, он без них жить не мог…

– Не надо говорить о нем в прошедшем времени…»

8

Отрывок из книги О.З.

«Холодные цветы одиночества»

Она не видела смысла ходить на работу сейчас, когда в ее жизни произошли такие перемены, когда ей и без работы было чем заняться. Ребенок внутри ее рос, человеческий бутон медленно распускался, он требовал к себе внимания, времени, и Женя это чувствовала. Но вместо того чтобы почаще разговаривать или гулять с маленьким, еще не родившимся Германом по теплой солнечной Москве, отправиться, к примеру, в Сокольники или на Арбат, она должна была сидеть в унылом офисе и перебирать бумаги. Этот офис уже сделал свое дело, он вернул Женю к жизни, заставил ее оглянуться и понять, что жизнь не закончилась с исчезновением мужа, что она еще молода и что впереди будет еще много таких вот апрельских теплых дней и спокойных, умиротворенных ночей. К тому же ее нервировало присутствие рядом Ирины и Тараса, которые хоть и старались в присутствии Бима как-то сдерживать эмоции и не демонстрировать открыто свое неприязненное к ней отношение, но все равно видеть их было малоприятным занятием.