День без любви

16. Стамбул. Декабрь 2005 г.

В Стамбуле шел дождь, было отчего-то невыразимо грустно, Биртан вез ее по долгим нескончаемым узким улицам старого города, рассказывая о султанах Османской империи, о Византии, показывая башни дворца Топ Капы и мощные крепостные стены.

«Это рок, – повторяла она про себя, думая о том, что ее легкой волной судьбы снова принесло в Стамбул, и именно в тот дом, где, по мнению Николая и по предсмертным воспоминаниям деда Райко, должно было находиться золото. – Ведь я ничего не предпринимала, чтобы вновь оказаться здесь. И Биртана насильно никто не тащил в Шумен, в мою постель. Все складывается таким образом, что я, словно помимо воли, снова окажусь в доме, и, кто знает, может, мне и представится возможность поискать этот клад. С другой стороны, почему бы не заняться этим вместе с Биртаном?»

Безусловно, так они и поступят. Главное, чтобы Биртан не поднял ее на смех. Хотя разве это главное? О другом надо подумать. Ведь они теперь станут жить под одной крышей с Джаидом. Что это, тоже рок или судьба? Но если это судьба, она должна выбрать кого-то одного: сына или отца.

При воспоминании о Джаиде, об их долгой ночной беседе, которая так не походила на импульсивный, полный огня, страсти и недосказанности разговор с Биртаном, который и сам еще не знал, чего именно хотел и насколько глубоки были его чувства, щеки Ирины запылали. Конечно, она поторопилась с Биртаном, раскрывшись ему, признавшись в истинной причине, заставившей ее появиться в этом доме, поторопилась попросить его помочь ей вернуться в Шумен, но разве могла она предположить, что, распрощавшись с Биртаном, она через несколько минут увидит Джаида, который, в отличие от сына, сделает ей серьезное, полное смысла и ясных планов будущего, предложение? Пусть он не был так горяч, как Биртан, и не так молод, но от него исходило столько внутренней силы и любви! Как она жалела тогда, что дала поцеловать себя Биртану! Тем самым как бы дав мальчику понять, что он нравится ей, она доверяет ему, благодарна.

Сдержанность Джаида, его голос, который, проникая в душу, как целебный мед, придавал ей силы и надежду, его глаза, ласкавшие ее своим взглядом, словно нежными пальцами, и то теплое чувство предвкушения обретения опоры в жизни, которое согрело ее и успокоило, – все это вызвало в ней ответное чувство. И это чувство продолжало жить в ней и сейчас.

«У вас будет свой дом, вы не будете ни в чем нуждаться, я буду любить вас так, как только может любить мужчина, прежде лишенный любви, а теперь воспылавший страстью к женщине».

Она посмотрела на Биртана, на залитое дождем ветровое стекло автомобиля, на размытый пейзаж за стеклом (розовые и белые дома с огромными окнами, мокнущие под дождем пальмы, женщины-кюрды в темных пальто, надетых поверх фередже – черных коконов, спешащие куда-то мужчины в неизменных строгих пиджаках и белых рубашках или в теплых куртках, студенты в неизменных джинсах; проплывающие витрины магазинов с выставленными в них свадебными нарядами и одеждой для мальчиков, достигших возраста обрезания. Как могло случиться такое, что она, давая надежду одному мужчине, в то же самое время мечтала о браке с другим? Спрашивая себя, кого же она любит и с кем ей хотелось бы связать свою жизнь, иметь детей, она не могла найти ответа. С Биртаном ей было легко, хорошо, как-то празднично, но в то же самое время этот роман казался ей оттого таким бурным и радостным, что она не верила в его долговечность, как не верила в самого Биртана. Она понимала, что большую роль в ее восприятии Биртана сыграл его отец, когда, находясь под впечатлением от их первой встречи и желая преподнести себя в более выгодном свете, он предал сына, рассказав Ирине о его похождениях и любовницах. Все это было так, но тем не менее, когда она видела Биртана, когда он приезжал к ней в Шумен, радости ее не было предела. Когда же там объявлялся Джаид, она словно бы приходила в себя, трезвела после общения с Биртаном, и ей становилось стыдно за свою двойную жизнь. Джаид, зная, какие отношения связывают Ирину с Биртаном, терпеливо ждал, когда же она расстанется с ним и примет решение, после которого все в жизни Ирины и в его жизни изменится. Он говорил об этом открыто, ревновал, страдал, но тем не менее продолжал ждать, надеясь, что рано или поздно у нее наступит пресыщение, разочарование. Биртан же о связи своей возлюбленной с его отцом даже не догадывался. И его появление в Шумене приписывал отцовской заботе, желанию хотя бы изредка контролировать сына. Это его не раздражало, наоборот, он, не стесняясь, демонстрировал отцу свою любовь к Ирине, все чаще и чаще говорил о браке, детях, новом доме.