Мне показалось, что его глаза алчно сверкнули во тьме.
Признаться, мне вдруг стало как-то не по себе, но не отступать же, раз уж я завела этот разговор. Приходилось держать марку.
– Хочу! – И я зачем-то кивнула, подтверждая собственные слова.
– Ну что же, это твой выбор. Пойдем.
Заинтригованная, я последовала за ним, надеясь, что он не признается сейчас, скажем, в том, что является маньяком, специализирующимся на доверчивых безбашенных девицах.
Мы прошли несколько комнат, спустились вниз. И тут я поняла, куда мы идем. Конечно же, к его коллекции! И этот умник, пустив мне пыль в глаза, собирается признаваться в страсти к искусству.
– Не делай поспешных выводов! – Дис резко оглянулся и резанул меня взглядом колючих глаз.
Ну вот, опять несанкционированный доступ в мою бедную голову. Иногда мне кажется, он читает мои мысли так же легко, как я книги.
Я скрипнула зубами и смолчала. Подождем.
В залах, как всегда, царило такое бездонное спокойствие, что даже я почувствовала, что успокаиваюсь. Не нужно было кричать на Диса. Достаточно просто поговорить, и все прояснится. Кстати, ни разу не видела его сердитым. Все-таки мне повезло, у него даже не золотой, а бриллиантовый характер!
Один зал, другой… Так далеко я еще не заходила. Надо же, сколько здесь всего!..
Но вот Дис остановился у одного из портретов. Я подошла поближе. С темного холста на меня смотрели знакомые глаза…
– Не может быть! Это же твой двойник! – воскликнула я, разглядывая картину.
Дис молча покачал головой.
– Кто-то из твоих предков?
Опять отрицательный ответ.
– Ну тогда даже не знаю… Ты? Отличная стилизация! Так и веет стариной!
Тонкие губы Диса презрительно скривились.
– У меня нет стилизаций и подделок, – произнес он, четко выговаривая каждое слово. – Катя, ты ведь уже обо всем догадалась, просто не хочешь признаваться самой себе.
– Глупости! Ни о чем я не догадалась!
Мне хотелось закрыть глаза, а заодно заткнуть уши, чтобы действительно не услышать того, что навсегда изменит наши отношения.
– Эта картина кисти Леонардо да Винчи, и это мой портрет.
Отчего-то я сразу же поверила ему, но еще попыталась выдавить из себя жалкую улыбку:
– Ты, конечно же, шутишь.
– Не шучу.
Мы замолчали. Здесь, под землей, было тихо. Ни единого звука. Я почти не верила, что где-то идет шумная городская жизнь.
– И… кто же ты тогда? Помнишь, я уже спрашивала, не вампир ли ты?
– При чем здесь вампир? – искренне удивился Дис. – Вампиры – мелкая нежить, я принадлежу к существам более древним и могущественным. Некогда нас называли богами, затем демонами, затем – позабыли…
«Ну вот, приплыли! – мелькнула в голове мысль. – Вот почему он рассказывал о Микеланджело, и о Цезаре, и о Нероне так, словно знал их лично!.. Он просто рехнулся на почве собирания своей коллекции!»
– Катя! – он взял меня за руку, и я опять обратила внимание, что пальцы его и холодные, и обжигающие одновременно. – Не беги от себя же! Ты же знаешь, что я – не сумасшедший. Вспомни, ты сама позвала меня, стоя там, у моей статуи на мосту!
Я почувствовала себя так, словно меня ударили в грудь. Стало больно, и в легких неожиданно закончился воздух. Отняв у него руку, я зажала уши и затрясла головой, словно это что-то отменяло.
– Нет! Это не так!
– Так. Ты знаешь.
Этот проклятый ворон! Я так и чувствовала, что все как-то связано с ним!
Мысли путались, и я никак не могла ухватить их обрывки.
– А тот ворон в саду… – медленно начала я, – кто он?
Дис кивнул:
– Ты задаешь правильные вопросы и видишь главное. Он – это тоже я. Вернее сказать, часть меня, более архаичная часть.
– Но получается, что ты напал на меня. Почему?
Раз уж я стала наконец-то задавать вопросы, нужно было идти до конца.
– Это трудно объяснить, – Дис нахмурился. – Считай это небольшим конфликтом между новым и старым.
Небольшим? Ну что же… Странно, что этот конфликт вообще возник.
– А зачем тебе я?
И Дис на миг отвел взгляд.
– Сначала я думал, что ты послужишь… ммм… источником моих сил, мне нужна живая вера и любовь, они питают меня, как людей пища, которую те поглощают… Но потом, узнав тебя лучше, решил оставить тебя рядом. Я устал быть один. Ты останешься здесь, со мной.
Он опять смотрел мне в глаза и серьезно излагал свой замечательный план. Или следует сказать «свое божественное решение»?.. Ну правильно, боги привыкли изрекать, а людям надлежит слушаться и повиноваться.