Длинный путь

Ее подбородок еще дрожал, но она кивнула. Просто было уже слишком поздно, и она тоже это понимала.

По кронам сосен прошелестел легкий ветерок. Небо было безмятежно голубым. Впереди лежала дорога, и каменный столбик на ней обозначал границу между Америкой и Канадой. Внезапно его возбуждение превозмогло страх, и ему захотелось пойти, захотелось увидеть себя на этой дороге.

- Вот, я испекла. Ты ведь можешь их взять? Они не тяжелые, - она протянула ему пакетик с печеньем.

- Спасибо, - он взял пакет и неловко обнял ее, пытаясь этим объятием внушить ей то, что она хотела, - что все кончится хорошо... Хотя он сам в это не верил. Он поцеловал ее в щеку - ее кожа напоминала старый шелк. Вдруг ему самому захотелось плакать. Потом он вспомнил усатое, смеющееся лицо Майора и быстро шагнул назад, засовывая печенье в карман куртки.

- Счастливо, мама.

- Счастливого пути, Рэй. Будь хорошим мальчиком.

Она постояла возле него еще минуту - легкая, почти невесомая, и весенний ветерок, казалось, мог подхватить ее, как пух одуванчика. Потом она села в машину и завела мотор. Гэррети остался стоять. Она помахала ему, и теперь он ясно видел на ее глазах слезы. Он помахал в ответ, стараясь выглядеть бодро; но как только машина отъехала и скрылась за воротами, одиночество и страх снова навалились на него.

Он повернулся к дороге. Темноволосый парень смотрел, как уезжают его родители. На щеке у него розовел шрам. Гэррети поздоровался.

- Привет, - сказал парень.

- Я Рэй Гэррети.

- А я Питер Макфрис.

- Готов?

Макфрис пожал плечами:

- Готов бежать. Это не очень-то хорошо.

Гэррети со знающим видом кивнул.

Они вдвоем пошли к пограничному столбу на дороге. Сзади подъезжали еще машины. Какая-то женщина внезапно начала кричать. Ни Гэррети, ни Макфрис не обернулись. Инстинктивно они сошлись ближе, а перед ними лежала дорога, темная и широкая, как река.

- Днем покрытие будет горячим, - сказал Макфрис. Гэррети опять кивнул.

Макфрис задумчиво посмотрел на него.

- Ты сколько весишь?

- Сто шестьдесят.

- А я сто шестьдесят семь. Говорят, те, кто тяжелее, быстрее устают, но я считаю, что я в хорошей форме.

Гэррети тоже так показалось. Он хотел спросить, кто это сказал, что те, кто тяжелее, устают быстрее, но раздумал. Путь давно оброс легендами и апокрифами, автора которых было не отыскать.

Макфрис присел в тени рядом с несколькими парнями, после минутного колебания Гэррети сел рядом. Макфрис, казалось, забыл о его существовании.

Гэррети посмотрел на часы - пять минут девятого. Старт через пятьдесят пять минут. Нетерпение и тревога нарастали, и, чтобы сопротивляться им, он стал вглядываться в своих будущих попутчиков. Все они сидели, группами и поодиночке; один забрался на нижнюю ветку сосны и ел что-то вроде сэндвича с яйцом, глядя на дорогу. Он был тощим и светловолосым, в красных штанах и зеленом свитере, протершемся на локтях.

Гэррети подумал: интересно, тощим легче идти или они сдадут первыми? Там, где сидели они с Макфрисом, завязался разговор.

- Я не собираюсь спешить, - сказал один парень. - Ну, получу предупреждение, что с того? Это только для порядка. Порядок здесь - ключевое слово, запомните это.

Он оглянулся и заметил Гэррети и Макфриса.

- О, еще ягнята на бойню! Привет, парни. Меня зовут Хэнк Олсон, и ходить мое хобби, - он сказал это без улыбки.

Гэррети назвал себя; Макфрис пробормотал свое имя еле слышно, не отрывая глаз от дороги.

- Я Арт Бейкер, - сказал еще один тихо, с легким южным акцентом.

Они обменялись рукопожатиями. На минуту повисло молчание, потом Макфрис сказал:

- Страшно немного, правда?

Все кивнули, кроме Хэнка Олсона, который пожал плечами и усмехнулся.

Гэррети смотрел на парня в красных штанах, который доел сэндвич, скатал бумагу в шарик и неловко бросил за плечо. "Этот накроется раньше", - подумал он, и от этой мысли ему почему-то стало легче.

- Видите вон то место возле границы? - спросил Олсон.

Они все взглянули. Ветер играл тенями в разросшейся траве, и Гэррети не мог увидеть ничего определенного.

- Это осталось от прошлогоднего Пути, - с мрачным удовлетворением пояснил Олсон. - Один так испугался, что застыл там ровно в девять. Гэррети представил это и похолодел.

- Не мог двинуться, понимаете? Ему влепили три предупреждения и через две минуты выписали пропуск. Прямо тут, у старта.

А что, если его ноги не смогут сдвинуться с места? Гэррети такого не предполагал, но заранее не мог быть уверен. Эта мысль сводила с ума, и зачем этот Хэнк рассказывает такие жуткие вещи?