Я все равно тебя найду

– А я – уникальна? – фыркнула я.

– Не знаю, – спокойно ответил он. – Я вообще про тебя мало что знаю. Но мне нравится то, как ты одеваешься и как себя ведешь. Мне нравится твоя дача и то, что ты любишь смотреть на звезды. Для начала достаточно, а там посмотрим.

– На что посмотрим?

– Возможно, даже скорее всего, что из этого ничего не получится. Но разве ты не хочешь попробовать?

– Что попробовать? – злилась я. – Что ты мне предлагаешь?

– Ничего. Кроме того, чтобы подойти ко мне поближе. – Алексей хищно сверкнул глазами.

– Куда уж ближе, – буркнула я. – Надо растопить печь. А то мы через полчаса околеем.

– Это дело, – согласился Алексей.

Я несколько растерялась от той отповеди, что он мне устроил. До этого момента я как-то совершенно не рассматривала варианта, при котором Алексей еще когда-нибудь появится в моей жизни. Я думала, что этот день будет прекрасным (возможно) и единственным (бесспорно). А что теперь думать – я и не знала. Впрочем, Алексей не дал мне долго думать и перебирать варианты. Он быстро и удивительно ловко растопил печь, заварил и разлил в кружки чай, сунул мне в руки чашку и смеялся, говоря, что я забавно на нее дую. Потом он отставил чашку в сторону, ужасно крепким захватом взял меня за плечи и спросил:

– Ты уверена?

– Да, – кивнула я, глядя на него с покорностью кролика перед удавом.

– Тогда держись, – посоветовал он, с удовлетворением стягивая с меня свитер и водолазку.

Я зажмурилась от внезапного чувства чего-то неизведанного, незнакомого и уткнулась носом в его грудь. От восторга мне хотелось рыдать, кажется, слезы и вправду потекли у меня из глаз. Алексей хозяйским жестом стащил с меня всю оставшуюся одежду, за которую я инстинктивно цеплялась, как потерпевший кораблекрушение цепляется за обломок мачты.

– Ну что ты, маленькая. Ну не бойся, – шептал он, покрывая мои плечи поцелуями. А я не знала, как сказать, что совершенно не боюсь, а просто… просто я никогда, никогда и ни в чьих руках не чувствовала себя так… такой беззащитной и такой нужной. Такой желанной и правильной, как безупречно настроенная скрипка в руках гениального музыканта. У меня закружилась голова. Вот уж действительно чудо. В руках незнакомого мне властного, иногда даже резкого мужчины с простоватой деревенской улыбкой, мужчины, о котором я практически ничего не знала, кроме того, что он очень симпатичный и у него какая-то странная работа. В его руках я вдруг почувствовала себя совершенно невозможным образом. Я почувствовала себя королевой…

Часть вторая

Задачка на сообразительность

Глава 1,

в которой я буквально разрываюсь на части

Время – непостоянная субстанция. Что бы там ни говорили физики, оно течет неравномерно, то сжимаясь до предела, то растекаясь в необъятные лужи, из которых невозможно выбраться. Это, например, происходит в понедельник с утра. Неделя только началась, впереди целый рабочий день, за которым, словно фрукты на канапе, нанизаны еще четыре точно таких же дня. Может быть, от мыслей обо всем этом, а может, в силу каких-то еще не открытых физических законов, все начинает происходить гораздо медленнее и печальнее. Клиенты плавно открывают двери, мучительно долго заполняют квитанции, неторопливо работает компьютерная база. Все немного виснет, и я тоже. Я начинаю тормозить, зевать и поглядывать на часы, а их стрелка в понедельник утром и вовсе останавливается. Просто отказывается двигаться дальше.

– Господи, ну когда же обед?! – восклицаю я примерно в половине одиннадцатого. Предстоящие два с половиной часа видятся мне непреодолимой пропастью. В выходные же, наоборот, время летит, бежит вприпрыжку, нагоняя минуты и часы, которые я бы предпочла замедлить. Время в бане всегда кончается, когда я еще не успела помыть голову. Мне приходится напяливать одежду на еще мокрого Артемку, а минуты катастрофически утекают сквозь пальцы. Вот уже и в дверь стучат возмущенные посетители бани.

– У нас забронировано! Выметайтесь! – ну конечно, пятнадцать минут – серьезный повод, чтобы оборать несчастных матерей с тремя детьми. Колготки цепляются за влажные ноги. Кремы и шампуни разбегаются в разные стороны и никак не хотят попасть в сумку. Мы выметаемся на улицу, пулей оказываемся дома и моментально засыпаем. Остальные дни благословенной свободы проносятся так же быстро, как и божественный пятничный вечер.

Однако ничто и никогда не пролетало так быстро, как тот сумасшедший день у меня на даче. Мы практически ничего не успели, не сказали друг другу никаких нужных, важных и подходящих моменту слов, а уже пора было уезжать. Все, что я запомнила в тот день, это какое-то невероятное, бешеное количество поцелуев, от которых хотелось одновременно петь и мазать губы гигиенической помадой. И еще мы смеялись. Мы очень много смеялись. Мы хохотали над тем, как торчат наши голые ноги из-под драного ватного одеяла.