Дважды дрянь

– Ну что ж, давай…

Ишь, как внимательно на нее посмотрела! Благодетельница. Подарок она хочет купить. Сейчас я устрою тебе подарок…

Уличное кафе, несмотря на субботний день, было полупустым. Клетчатые скатерти полоскались углами на сентябрьском ветру, пахло свежесваренным кофе и жарящейся на вертеле курицей гриль. Молоденькая девица за стойкой улыбнулась им дежурной ненавязчиво-сервисной улыбкой, протянула меню, уместившееся на одном листочке.

– Скажите, какой у вас сок есть? – так же дежурно вежливо улыбнулась ей Майя. Выслушав ответ, обернулась к Дине, спросила: – Ты какой будешь? Апельсиновый? Вишневый?

– Да ну… Давай лучше вина выпьем! А еще лучше – мартини!

– Ой, а я не хочу…

– Зато я хочу! Мне возьми! Двойной мартини со льдом! Я вон за тем столиком буду…

Послушно кивнув, Майя проводила ее глазами, вздернула коротким жестом плечи, улыбнулась виновато в спину. Дина могла голову на отсечение отдать, что она именно так и сделала. Как нашкодившая кошка. Ну погоди, то ли еще будет…

– Слушай, а как там твои судебные процессы идут? – огорошила она подругу неожиданным вопросом так, что дрогнула у той рука, держащая на весу стакан с вишневым соком, и несколько капель упали на скатерть, расплылись по ней кровавыми пятнами. – Что-то ты мне про это давно не рассказывала… Так и не признал Леня твоего Темку?

– Нет, не признал. Я ж тебе говорила, генетическая экспертиза была…

– Ну да. Говорила. Так алименты же тебе все равно присудили! Вот же странно, да? Ребенок не Ленин, а алименты Лене присудили… Как это так?

– Да долго рассказывать. Столько уже судов за эти четыре года прошло… Там казус такой юридический вышел, со сроками принятия законов. В общем, неинтересно все это. Не хочу я об этом…

– Слушай, Майк. А все-таки – чей у тебя Темка? От кого он?

Ой, ой, как же мы поморщились трагически, господи ты боже мой! Как мы страдаем от прямых и честных вопросов! Вы только посмотрите на нее! Нет, все-таки забавное это занятие – видеть другого насквозь, даже мысли его видеть! Он же, другой, не знает, что все его мысли перед тобою на блюдечке выложены. С голубой каемочкой. Сидишь, и видно тебе, как внутри у человека все поджаривается, скрючивается от неловкости ситуации, от чувства вины, от обмана – вот как у Майки сейчас… Пусть, пусть скрючивается. Пусть поджаривается. Она ж не догадывается даже, что Дина всю ее подноготную знает. Она подсуетилась в тот вечер, когда Леня Темку из роддома привез да их с Димкой на радостях в гости позвал. Как увидела, что Майка к Димке на балкон шмыгнула, так сразу на кухню и рванула – к форточке. Окно кухни тоже на балкон выходит. Если встать у этого окна, прислушаться, то каждое слово разобрать можно. Так она этот разговор и запомнила – слово в слово. И даже интонации запомнила.

– Дим… Ты скажи – ты меня не забыл? – спросила тогда Майка чуть заискивающе, чуть тревожно. Динка даже удивилась этой ее тревожности. Надо же, как боится, что Димка ее забыл… Это ее-то, Димка! Да он вчерашний день толком не помнит, не то что… А потом удивляться времени уже не было – совсем у них разговор интересный пошел…

– Да уж, забудешь тебя! А скажи, славно мы с тобой тогда оторвались, ага? Я и не знал, что ты такая… Заводная. Знал бы – точно женился! Слушай, а чего ты так срочно уехала вдруг? Я и не понял…

– А ты меня потерял?

– Потерял, конечно! Подумал – может, обидел чем… Я тебя ничем не обидел, Майка?

– Нет, Дима, не обидел. Тут… другое.

– Другое? Ленька, что ли, заревновал?

– Нет. Дима, я должна тебе сказать… Сказать…

– Чего сказать, Майка? Погоди, а что это с тобой? Ты реветь собралась, что ли?

– Нет, я не буду… Честное слово, не буду… А ты… меня любишь, Дим? Ну, хоть немного…

– А то! Люблю, конечно! А иначе чего б я с тобой… Нам же хорошо было, правда?

– Правда.

– Ну вот. Люблю, значит. Майк, а ты когда еще приедешь? Я бы и повторить все не прочь.

– Да я не в том смысле спросила, Дим! Я тебя совсем не так люблю… То есть и так тоже, конечно, но…

– Не понял, Майка. Чего ты от меня хочешь? Дрожишь вся…

– Дима, это твой ребенок…

– Погоди, не понял… Какой мой ребенок? Ты что говоришь? С чего ты взяла?

Ах, как хорошо Димка испугался тогда там, на балконе! Даже голос сел до легкой хрипоты, даже кашель напал истерически-нервный, будто он дымом сигаретным поперхнулся. Долго кашлял. В себя приходил. Новость переваривал. Трус. Он всегда был трусом, ее законный муж Димка. И за что его Майка так любит? Вот презирать его можно – это да. За никчемность. На него даже и обижаться-то как-то не пристало за эту его с Майкой измену! Подумаешь, драгоценность какая, Димкина супружеская верность! Чего с нее, новое платье купишь? Или колечко с брюликом? Интересно, как он теперь выкрутится. Держись, Майка…