Сразу после сотворения мира

– И кроссовки мокрые – ошибка. Да и вообще… чужие здесь не ходят. Только свои.

– Только свои, – повторил Виталий, подумал и сказал душевно: – Я тебя убью. Какая мне теперь разница?

– Нет.

– А чего? Терять-то мне нечего! А так, может, пронесет еще! Вон какие здесь у нас дела творятся! Одного убили, так и второго, до кучи. Убью, а тачку твою в болото скачу – мол, угнали, и вся недолга! Я тут все болота знаю.

– Ты меня не убьешь.

– Да ладно! Куда тебе со мной тягаться! Ты только с виду крепкий, а так!.. Да и я не на помойке найденный, в спецназе служил. Белке в глаз из рогатки попаду и с ножом тоже умею обращаться.

Плетнев коротко вздохнул, и тут Виталий бросился на него.

Он бросился так стремительно, что Плетнев не углядел движения, только метнулась черная тень, повалила его, и сразу стало нечем дышать, и, кажется, из горла хлынула кровь и залила пол, но Алексей изловчился, подтянул ноги, ударил, и что-то загремело, затряслось, вспыхнул, хлестнув по глазам свет.

Плетнев сидел на полу. Виталий корчился рядом с ним, так близко, что Алексей Александрович протянул руку и зачем-то потрогал его.

Над ним, широко расставив ноги, стоял невозмутимый человек в джинсах и майке.

– Прыткий какой, – сказал над головой у Плетнева голос Дудникова. – Я чуть было не проглядел. А ты молодец, Алексей Александрович. Нож-то ты у него выбил!..

– Я? – удивился Плетнев вяло.

– Ты, конечно. Вставай, что на полу сидеть-то.

Кряхтя, Плетнев встал на ноги, нашарил рукой перила и взялся за них.

– Нужно было сразу меня вызвать, – говорил Дудников у него за спиной. – К чему гастроли-то эти? Мы бы все спокойненько выяснили, разобрались, и все дела.

– Я должен был разобраться сам.

– В следующий раз…

– Не будет никакого следующего раза.

– Ну, я надеюсь. Руку тебе надо обработать, течет. Зацепил он тебя все-таки, Алексей Александрович. Уволить ты меня должен за такие этюды.

Плетнев улыбнулся.

По пальцам на самом деле текла кровь, капала с перил в траву.

– Пакуйте этого, прыткого. Мы подъехали за тобой сразу, только машины в лесочке оставили. И зашли с той стороны, как договаривались. Алексей Александрович, ты меня слышишь? Руку бы перевязать надо! А лучше в Москву вернуться.

– Ты не вздумай, Владимир Алексеевич, мне охранников оставить.

– Как же иначе, Алексей Александрович? Меня и так уволить положено немедленно! Шеф, можно сказать, голыми руками злодея взял! А мы на что?

– Оставишь охранников, – уволю, – пообещал Алексей Александрович, подозревая, что над ним смеются. – Так и будет, ты меня знаешь. И вообще, мне нужно… домой.

– В Москву?! – обрадовался начальник службы безопасности.

По террасе ходили какие-то люди, обходя лежащего Виталия, как мешок с картошкой. На улице раздавались голоса, работали двигатели, светили мощные фары.

– Ле-еш! – закричали из-за забора. – Леш, чего там у тебя? Дискотеку, что ль, открыл?

– Да! – прокричал в ответ Плетнев.

Придерживая руку, с которой все капало, он спустился по ступенькам и, шаркая галошами, мимо изумленных охранников вышел за ворота и поплелся в темноту.

Дудников подумал, кивнул кому-то из свиты и двинулся следом. Плетнев был в странном состоянии, и немудрено. Дудников никогда не замечал за ним тяги к приключениям, да и детективы явно не по его части! Большую часть жизни Алексей Плетнев проводил в кабинете, работая головой, и начальника службы безопасности это очень устраивало. Никаких хлопот.

Теперь, когда неожиданно свалились хлопоты, Дудников не знал, как себя вести.

Плетнев дошел до заросшей калитки, дернул раз, потом еще раз, посильнее – она застревала в пазах, – и очутился на участке. Свет горел в глубине сада, и березы шелестели так, как шелестят только в июле, словно с тоненьким металлическим дребезжанием. Поминутно на что-то натыкаясь, он добрел до крыльца с полукруглыми ступенями, поднялся и распахнул дверь.

На него оглянулись, и только тут в глазах у него поплыло.

– Я приехал! – громко сказал Плетнев. – Привет.

Дел оказалось очень много, но это были интересные дела, хотя и не слишком простые. Он просматривал бумаги, важные раскладывал на столе, а ненужные швырял на пол.

Прошли те времена, когда работа была ему в тягость!

За окнами хмурилось набрякшее небо, и очень хотелось, чтобы скорее снег пошел, закончилось свинцовое безвременье, началась зима.

Новый год скоро.

Новый год завтра, вот как!..