Мужчины как дети

– Ты не будешь ни в чем нуждаться. И в этом смысле, я уверяю тебя, жизнь твоя или, как сейчас любят говорить, ее качество улучшится. Тебе будут платить что-то вроде… ну, пенсии.

– В смысле? – сощурилась Ника. «Порше», управляемый твердой рукой водителя с наколкой на фалангах пальцев, потихоньку добирался до Троице-Лыкова. Близилось три часа, страшно хотелось есть. И пить. И выпить. Ника уже жалела, что села в «Порше» и не перенесла этот разговор на потом. С другой стороны, чего было тянуть. Перед смертью не надышишься. Значит, они собираются все у нее отобрать. Как несправедлива жизнь! Где права человека? Впрочем, можно ли жаловаться на права, получая наследство от криминального мужа? Вопрос!

– Мы всегда содержим вдов, ты должна была бы это знать, – удивился он. Ника вспомнила, что слышала о чем-то таком от Лиды. Она рассказывала, что девчонкам, чьи молодые мужья лежат сейчас в дальнем уголке Ваганьковского кладбища, платят деньги по сей день, хотя после смерти некоторых прошло уже чуть ли не двадцать лет.

– Что вы вкладываете в слово «содержать»? – вдруг спросила Ника совершенно другим тоном. По-деловому.

– Вот это хороший вопрос, – обрадовался Лемешев. – Значит, условия такие. Ты наследуешь все, что у него в собственности, то есть дом, машину, землю и квартиру. Единственное, на него оформлена одна хатка представительская, ее придется отдать.

– Какая? – заинтересовалась Ника.

– Не нужно тебе этого, – сощурился он. – Подпишешь бумаги и спи спокойно.

– Ладно.

– Так. Кроме этого, тебе ежемесячно будут давать деньги на содержание дома и достаточно комфортную жизнь. Так что работать тебе не придется. По крайней мере, пока ты будешь хранить верность памяти нашего дорогого Степанова. И поверь, куколка, это просто шикарные, царские условия. Устроит тебя такой расклад?

– Устроит, – хмуро кивнула Ника.

Хрустальная мечта о Мальдивах рассыпалась на глазах, но дом в «озерах» стоил не меньше полутора миллионов. И в остальном все звучало не так уж плохо. О чем мы говорим, не тягаться же ей со Свитским. Это исключено, если она, конечно, хочет еще походить по земле на своих красивых длинных ногах.

– Вот и молодец. Мы, кстати, приехали, – хлопнул в ладоши весьма довольный такой сговорчивостью Лемешев.

– Можно вопрос? – спросила Ника, выходя из машины.

– Валяй.

– А Лидке? Лидке вы тоже будете платить?

– А тебе зачем? – удивился он.

– Просто так, – пожала плечами Ника. – Интересно, насколько у нас налажена социальная, так сказать, поддержка.

– Просто так только кошки плодятся. Давай-ка все-таки, красавица, каждый будет заниматься своим делом, – сощурился он.

Утверждение 8

Уверена, что я правильно понимаю все происходящие события

(_____баллов)

Лиде платить никто не собирался. По крайней мере, до тех пор, пока Павел оставался живым. А что бы было, случись и ему перекочевать в мир иной, – трудно сказать. Во-первых, мафия вам не собес, тут нет единого закона, все делается по понятиям, сильно видоизменившимся после окончания безумных девяностых. И вообще – кто сможет предъявить претензии и куда? В межрайонный суд? Не смешите. А во-вторых, все же Павел Светлов не чета Степанову, он не был до конца своим на этом празднике жизни, наоборот, он всегда для всей этой братии оставался чужаком, чистоплюем, слюнтяем, который только и мог, что стучать по клавишам компьютера. Он так и не научился толком стрелять, хотя Степанов регулярно таскал его на стрельбища. Павел ездил и бил по банкам, на охоту тоже выбирался, особенно с крупными мордами из госструктур, когда охота не была собственно развлечением, а являлась декорацией к переговорам. Но никогда на него не нападал тот чисто животный азарт, та жажда крови, которая заставляет убивать какого-нибудь мелкого и серого, совершенно загнанного зайца.

– Я как-то предпочитаю, чтобы мне если и зайца подавали, то в упаковке и в разделанном виде, – объяснял он Лиде потом.

– Ты считаешь, что зайцу от этого легче? – удивлялась Лида.

– Я считаю, что в этом случае я категорически не имею никакого отношения к его смерти, – пояснял он.

– Удобная позиция, – качала головой она.

Лида ненавидела лицемерие вообще и вот это вечное желание Павла, сидя в корыте с грязью, пытаться быть или хотя бы казаться чистым – в частности. Назвался членом организованной преступной группы – полезай делать татуировки. А чего стесняться? И говори, как положено, по фене. Не надо ходить в Большой на премьеру, тебе там не положено. Так или примерно так она подкалывала его, а Павел злился, обижался, заявлял, что он-то сам ничего такого не делает.