Искра для соломенной вдовы

– Ой, надо музыку сделать погромче, – решила я. Ведь пылесос – вещь громогласная, особенно мой. А я люблю скакать по квартире под музыку. Радиола загрохотала.

– «Ай-нэ-нэ-нэ-нэ, а я красавица, Ой нэ-нэ-нэ-нэ, коса до пояса», – очень правильная песня. Прямо про меня. Я скакала и перлась от процесса, уже начавшего меня радовать, но тут мое ухо поняло, что его что-то напрягает. Я недовольно отключила пылесос и сделала оглушительность музыки поменьше.

– Так и есть – звонок! – не иначе, соседи пришли ругаться. Ну нет, не дамся. Я в своем праве, до одиннадцати часов вечера могу тут хоть лезгинку изучать под барабаны!

– Что надо? – распахнула я дверь и остекленела.

– Здесь не проживает?… – на автопилоте проговорил Руслан и присоединился ко мне. В смысле, тоже остекленел. Немая сцена «к нам едет ревизор» – отдыхала.

– Что ты здесь?…. – я не смогла закончить.

– Я ….я…э… – Он смотрел на меня так, словно я походила на начавшееся землетрясение.

– Зайдешь? – решила я проявить вежливость.

– Здравствуй, Оля, – как-то сипло пробурчал он и опал на стену. Он держался рукой за дверной косяк и не отрывал от меня глаз. На лице застыло выражение измученности и неземной усталости.

– Здравствуй, Руслан, – шепнула я и впала в истерику. Еще бы, он в шоке. Да при виде меня птицы бы умирали на лету от разрыва сердца! Голая, в авоськообразном лифчике и маминых панталонах, красная, вместо косы – сход ведьм у лысой горы, с руками в стиральном порошке. Ой, я стою с пылесосом в руках.

– Ну зачем я пошла открывать дверь! Лучше бы я умерла! – в ужасе прошипела я. Это же надо, чтобы так не везло!

– Я так тебе отвратителен? – отпрянул Руслан.

– НЕТ! Стой! Проходи! Чашечку кофе? Может, выпьешь что-нибудь? – бормотала я, пытаясь заманить мое видение внутрь.

– Я бы выпил, – внезапно согласился он и зашел внутрь. Я заметалась. Срочно надо нарыть с недрах разбомбленной мною квартиры бухла. Любого, пока он не ушел.

– Можно просто воды, – каким-то охрипшим голосом сказал он.

– Ты что, болен? – Испугалась я. – У тебя нет температуры? Я сейчас измерю, ложись. Я сделаю чаю.

– Не бегай, я не болен, – он схватил меня за руку.

– Но ты весь красный, – уточнила я мотивы своего поведения.

– Ты тоже. Красная и голая. Ты всегда так открываешь дверь? Или ты кого-то ждала?

– Кого? Разве что остальную группу бабок-ежек. У меня тут слет. Временно исполняю роль Лысой горы.

– Я без тебя жить не могу, – внезапно ляпнул он и принялся сдирать с меня лифчик. Я против не была, но не понимала, как технически можно что-либо продолжить после моей уборки. Но он не стал привередничать.

– Я не могу без тебя. М-м-м. – Мы целуемся, ура! Целуемся прямо с пылесосом в руках. Прямо на приклеенном паркете.

– Как я мог тебя упустить. Твоя грудь, – да-да. Это мы уже проходили.

– Руслан, пойдем. Руслан, Руслан. Как хорошо, что ты пришел. У меня нет никакой еды, И выпить нет, но это не важно.

– Помолчи, глупая женщина. Ты хоть понимаешь, как меня извела?

– Я? – Поразилась я.

– А кто? Господи, я так тебя искал, и вот ты встречаешь меня абсолютно голой. Невероятно!

– Ну, не совсем, – попыталась восстановить справедливость я. Но не успела, так как в этот момент, как оказалось, мы уже занимались любовью. За поцелуями, за теплотой его рук, за жаром его прикосновений я не заметила, как оказалась прямо поверх всей кучи условно чистых вещей рядом с наполовину (нижнюю) голым Русланом. И тут он вонзил своего огнегривого коня. Или как там принято говорить. И чувствовать. А проще говоря, он навалился на меня всей своей двухметровой сытно кормленной мужской массой, соединился со мной единственно возможным со дня сотворения мира способом и сделал меня своей женщиной. Отчего последние остатки разумных мыслей покинули мою бестолковую голову и в ближайший час не возвращались. На этот час я потеряла право называться Homo Sapiens, так как способность мыслить разумно у меня исчезла. Я плыла в облаке ощущений. Мне тяжело дышать, это прекрасно, потому что мне из-за него тяжело дышать, из-за его тяжести, однозначно и навсегда подчинившей меня себе. Я ничего не вижу, кроме его глаз, обжигающих меня и приказывающих мне подчиниться. Я подчиняюсь и восторг охватывает меня. Я чувствую запах его кожи, он пахнет пряной травой из маминого запаса, не помню, как она называется. Запах чуть с кислинкой, но меня он завораживает. Я, как пчела, иду к источнику, зная, что там нектар и нахожу его там. Я ощущаю на своем теле его руки, жадно ощупывающие свое вновь приобретенное богатство. Он делает все, как хозяин, и я не возражаю.