Большая книга приключений для маленьких принцесс (сборник)

И она показала одноклассницам помятый рукав.

– А мне кажется, его заколдовали, – вздохнула Таня и посмотрела в окно, где вихрились веселые снежинки – декабрь в этом году выдался снежным. Мело без остановки, словно неутомимые снежные тролли задались целью засыпать их город по верхушки самых высоких башен. Снега нападало столько, что качели у них во дворе, на которые раньше приходилось забираться, привстав на цыпочки, скребли по наметанному сугробу и каждое утро норовили спрятаться в нем, чтобы до весны уже больше не показываться. Исчезли под снегом лавочки и низенькие заборчики, маленькие кустики в школьном саду еле угадывались.

И чем больше падало снега, тем сильнее Таня любила своих питомцев на подоконниках. Ей казалось, что зимой они особенно беззащитны.

– Ты чего – дура? – Соня явно нехотя оторвалась от изучения причиненного ей Терещенко ущерба. – Мы что, в Средневековье, чтобы нас тут заколдовывали?

На уроках истории они проходили эпоху Средневековья, и учитель, высокий крупный Иван Борисович, с непонятным для всех азартом рассказывал, как убивали друг друга короли, как насылали порчи на соседей, как боролись с бесчисленными ведьмами.

– Почему в Средневековье могли заколдовывать, а сейчас нет? – дернула плечом Таня, не отрываясь от окна.

– И в Средневековье не могли, и сейчас не могут, – пропыхтела Дашка «Данон», полируя ногти до блеска. – Какие волшебники в двадцать первом веке?

– А откуда тогда взялись Гарри Поттер и Мефодий Буслаев? – не сдавалась Таня. – Я слышала, что в Хогвардсе можно учиться.

– Больная, что ли? – От удивления Соня на время забыла о своем расстройстве. – Это все сказки! Их люди придумали.

– Иван Борисович говорил, что ничего люди не придумывают, рассказывают только то, что было. – Таня смотрела на собеседниц и читала в их глазах одно недоверие. – Ну, что драконы из динозавров получились. Люди о них помнили и свои воспоминания передавали в сказках. Только со временем динозавр изменился, стал с тремя головами и с огнем из пасти. Вы где были-то? Он это всем говорил.

– Ну, ты сравнила, – снова принялась за свое дело – обработку ногтей – Ходыкина. – Ты прямо как маленькая. Еще скажи, что в Деда Мороза веришь и родители тебе его на 31 декабря заказывают.

– А как же мечты?

При этом вопросе Таня состроила такое выражение на лице, словно уже заранее была готова услышать, что дважды два – пять.

– Мечты иногда сбываются, – заговорщицким тоном сообщила она.

– Ну, сбываются, – хмыкнула Сонька «Энерджайзер», видимо, решив, что лучше уж она согласится, чем всю перемену они проспорят ни о чем.

Таня заулыбалась, расправила плечи и победно оглянулась. Ей даже показалось, что у них над головами зазвенели бубенчики, в воздухе взвихрились блестящие пылинки со стрекозиных крыльев крошечных фей.

– А иногда и не сбываются, – бухнула Дашка «Данон», и зарождающееся колдовство исчезло. – Моя мама говорит, – добавила она, пряча пилочку в футляр, – что главное волшебство в жизни – это любовь. Ты вообще когда-нибудь любила?

От неожиданного вопроса Таня поперхнулась и закашлялась. Как раз в это время в класс вошел Терещенко, уныло протопал между рядов, прополз вдоль парты и упал на стул. При этом все цветы на подоконниках вздрогнули.

Таня перебрала в голове всех, к кому можно было бы применить слово «любить».

Маму с папой, это понятно. Двоюродный брат Пашка? Хотя он уже взрослый и невероятно высокий. А когда пришел из армии, так его вообще узнать было нельзя – таким он стал здоровенным. Мишка в саду? Помнится, они даже «свадьбу» играли, стащили с окон занавески, укутали в них Таню, всучили Мишке букет одуванчиков и ходили вокруг беседки. Ох, и влетело им тогда. От тяжелой руки воспитательницы у Тани синяк на плече остался. А Мишка все на нее свалил, сказал, что это она придумала. Нет, это не любовь.

– Не любила, – качнула головой Таня и поджала губы, тем самым выражая сожаление от происходящего.

– Эх, мелюзга, – хихикнула Сонька «Энерджайзер». – Я уже сто раз влюблялась и даже целовалась неоднократно. Для меня влюбиться – раз плюнуть.

– Ну и влюбись, – фыркнула Дашка «Данон», и подруги уставились на Веревкину.

– Легко! – бросила Соня, как будто ей предложили на спор выпить три стакана компота. – В кого?

– В Терещенко и влюбись, – предложила Ходыкина, при этом на лице у нее не было ни злорадства, ни ехидства. Она была спокойна, видимо, ожидая, что Веревкина тут же откажется. Но Соня лишь губы поджала.