Большая книга приключений для маленьких принцесс (сборник)

Весь русский Таня просидела, не поднимая головы. Много хороших, правильных мыслей носилось в ее голове, но все они сейчас были бесполезны.

Спасение утопающего – дело рук самого утопающего. Не плюй в колодец, пригодится воды напиться. Впрочем, это уже из другой оперы. Но суть одна – нельзя спасти человека, который не желает быть спасенным. Нравится Терещенко быть таким уродом? Вот пускай и остается таким. Больше она трогать его не станет, близко не подойдет, хоть все цветы мира начнут падать ему на голову.

Она лишь сейчас поняла, что амариллис был сорван не просто так. Это была месть. Грязная глупая месть. Только человек, знающий, как сильно Таня любит цветы, мог сделать такое да еще подсунуть ей на парту. На, мол, любуйся. Будешь и дальше на меня наезжать, со всеми твоими цветами будет такое – их разобьют, растопчут, уничтожат.

Таня в очередной раз перебрала промокшие тетради, вытянула из-под обложки раскисший листок.

Все, она будет заниматься своими любимыми растениями и перестанет отвлекаться на всякую ерунду. Пропал амариллис – и ладно, в следующем году вырастет новый, и тогда она обнесет его колючей проволокой и подведет ток высокого напряжения, чтобы никакая мышь близко не подошла.

Таня провела ладонью по скукоженной страничке.

«10 заповедей кактусовода».

Ничего святого, все залили.

Глава 6

Плющ ядовитый, мелкотравчатый

В самом мрачном расположении духа Таня пришла в столовую. На завтрак давали ненавистную ей пшенную кашу.

Нет, день сегодня явно не удался. Таня взяла тарелку, откопала среди залежей вилок ложку и уселась на лавку, тяжело положив локти на стол. Вокруг бурлила жизнь. Над головами пробегающих учеников покачивалась печальная хельксина.

Жалко, что цветы сами не могут дать сдачи. Оторвал листик – получай в лоб ядовитым соком.

Таня довольно фыркнула. Она представила, как высокая толстая береза изгибается, чтобы дать пинка хулигану, вырезавшему на ее стволе неприличное слово.

Хельксина странно дрогнула и закачалась сильнее.

А лучше устроить так: проходит под деревом злостный уничтожитель растений, а дерево ему – хлоп по макушке тяжелой дубиной. Вон у нас сколько деревьев, на всех хватит. Сразу же расхочется листья рвать и ветки ломать.

Мимо нее протопал Терещенко. Он нес пустую тарелку к столику для грязной посуды.

Вот бы сейчас упал на голову Терещенко цветочный горшок. Это была бы хорошая месть. Он – им. Они – ему. Все по-честному.

Хельксина опять качнулась, и стало видно, что кашпо, в котором стоит горшок, держится на честном слове, висит буквально на одной тонкой веревочке.

Ну, давай, падай!

Хельксина дернулась, под тяжестью горшка кашпо наклонилось.

– Венька, давай скорее! – позвали Терещенко от двери. Он сделал быстрые два шага и уже протянул руку, чтобы поставить тарелку на стол, как вдруг на то место, где он только что стоял, ухнулся тяжелый горшок. В столовой воцарилась секундная тишина, а потом все вокруг загомонило, закрутилось. Кто стоял близко к месту происшествия, отпрянули назад. Кто ничего не видел, рвались вперед. Одна Таня среди этого всеобщего водоворота стояла, упершись взглядом в болтающееся в воздухе пустое кашпо.

– Как интересно, – раздался рядом спокойный голос. – Висел, висел – и вдруг такое... Какая неожиданность!

Таня быстро повернулась. Рядом с ней стоял режиссер. Невысокий старичок, что приходил к ним на урок истории. В руках у него была тарелка с кашей, и он явно собирался сесть за Танин стол.

– Я смотрю, у тебя непростые отношения с цветами. – Старичок быстро устроился на шаткой лавке и окунул ложку в белесо-желтое месиво. – Они постоянно падают. И не жалко несчастные растения?

Обычно ученики ели быстро – зачерпывали по полной ложке, почти не жевали. Старичок вел себя аккуратно, набирал каши на кончик ложки, осторожно отправлял ее в рот. И при этом все время улыбался.

– Знаешь, кто ты?! – подскочила к столу Сонька «Энерджайзер» и нависла над подругой. – Знаешь? – Она сжимала кулаки, силясь подобрать верное слово, но у нее не получалось. – Он влюбился! Он там плачет! А ты со своими цветами совсем!.. Ему плохо!

Таня растерялась. Если бы на нее не смотрел так внимательно этот странный режиссер, она что-нибудь и ответила бы. А так она только хлопала глазами, не в силах выговорить ни слова.