Большая книга приключений для маленьких принцесс (сборник)

Таня бродила по квартире, борясь с сильным желанием сейчас же собраться и выйти на улицу. Через час она поняла, что борьба эта бессмысленна, и пошла переодеваться.

Время было самое удобное – уроки закончились, и в школе, кроме учителей, никого быть не должно. На улице был приятный морозец, снег искрился в свете фонарей, даже машины по дорогам двигались бесшумно.

Таня решила не обходить школу кругом, а пошла через задние ворота, мимо «кладбища» старых парт и стульев. Было тревожно идти через эту глухомань, но еще с утра в Таниной душе поселился веселый колокольчик, возвещавший о том, что все будет хорошо.

Она удобней перехватила укутанный в толстую бумагу цикламен и шагнула на темный школьный двор. Сердце тревожно стукнуло, заставляя сильнее прижать к себе пакет с цветком.

«Как бы не замерз!» – мелькнуло у нее в голове. Больше она ни о чем подумать не успела, потому что совсем рядом, за тонкой стенкой из пустых ящиков, непонятно как и непонятно зачем здесь набросанных, раздались голоса.

– Ну, давай! Чего упрямишься?

Таня втянула голову в плечи и зажмурилась.

– Шевелись, мелкий!

Она еще успела удивиться, почему это к ней обращаются в мужском роде, когда одновременно послышалось сразу несколько голосов:

– Так! Ты сдвинешься с места или я тебя в сугроб закатаю?!

– Да чего с ним возиться? Сейчас послушаем, звонко ли он поет!

– Ай! Не надо! Уй! Мама!

Таня широко распахнула глаза. Голос кричавшего неожиданно оказался знакомым.

Она осторожно выглянула из-за коробок, и рот ее непроизвольно открылся. К ней спиной стояло трое здоровенных парней в черных куртках. А перед ними на снегу сидел... Терещенко. Вернее, даже не сидел, а извивался, пытаясь запустить руку за воротник. Видимо, один из высоченных гоблинов засунул ему за шиворот снега, и теперь Терещенко его оттуда вытряхивал.

– Давай сам, а то ведь мы поможем.

– Не надо! – шмыгал носом Терещенко. – У меня, это, нет ничего.

– А зачем тогда бежал? – Голос первого говорившего был равнодушным, словно он уже сто раз проворачивал подобную штуку и знал заранее, чем все дело кончится. – Давай, не заставляй взрослых дядь ждать. Чего там у тебя?

От Терещенко они скорее всего хотели денег. Вряд ли им понадобились учебники и изгрызенные карандаши.

Очень хотелось сбежать. Пока не заметили, отползти в сторону и ходко, ходко отправиться восвояси. Но что-то Таню заставляло стоять на месте, ожидая, что будет дальше.

Терещенко канючил, парни наступали. Таня шевельнулась, чувствуя, что замерзает, и вдруг поняла, что в руках у нее что-то зажато.

Цикламен!

Выручай, дорогой!

Решение пришло молниеносно, она даже толком обдумать его не успела. С громким визгом она выскочила из-за коробок.

– Крыса! Крыса!

Сверток с цветком полетел в сторону, а сама Таня зашлась в новом приступе визга.

– Крыса!

Парни, как по команде, повернулись туда, куда показывала непонятно откуда взявшаяся девчонка.

– Бежим!

Таня дернула опешившего Терещенко и первые два шага протащила за собой, но потом он встал на ноги, и они уже вдвоем бросились в глубь коробок.

– Куда? – Это был опять первый говоривший, но теперь в его голосе звучало удивление.

Только упершись в тупик, Таня поняла, что в панике побежала не туда. Вслепую она тыкалась в коробки и парты. А за спиной у нее все громыхало и сыпалось. Вслед им неслась ругань – взрослые парни очухались и бросились в погоню. Коробки с треском ломались. С грохотом опрокидывались парты.

Таня перелезла через сугроб и оказалась на свободе. Первым делом она помогла бежавшему следом Терещенко, подхватила его портфель и выскочила на дорожку.

Оставляя за собой треск, крики и ругань, они неслись к центральному подъезду.

«Где они тебя нашли?» – хотела спросить Таня, но ледяной воздух, с трудом проникающий ей в легкие, перехватил горло. – «Какого лешего тебя туда понесло?» – хотелось крикнуть ей, но она смогла только уцепиться за воротник куртки Терещенко и, поскользнувшись, повиснуть на нем.

– Отойди! – от школы к ним неслась Веревкина. – Не трогай его!

Таня закашлялась и наконец встала на трясущиеся ноги, едва переводя дыхание.

– Ты чего в него вцепилась? – бушевала Сонька «Энерджайзер». – Венечка, она тебя обидела? – склонилась Веревкина над согнувшимся в три погибели Терещенко. Тот вяло качнул головой. – Тебе же сказали – отвали от него! Чего? Совсем глухая? Пойдем, Венечка.