Муж объелся груш

– Нравится?

– Очень, – кивнула я и повернулась к нему. Он спрашивал меня о виде из окна, но я уже ничего не хотела видеть, кроме его лица, ничего чувствовать, кроме его рук.

– Пойдем, – прошептал он и взял меня за руку.

От этой определенности, от ясности того, что ждет нас дальше, мне стало жарко, кровь прилила к лицу, и захотелось зачерпнуть ладонями холодной воды и умыться. Но я пошла за ним в соседнюю комнату, где, к моей радости, не было никаких свечей, не играла пустая, но якобы подходящая к моменту музыка. Только темнота, рассеянная приглушенным светом из окна, и тишина. Его ладони скользили по моим плечам, его пальцы с трудом справились с моими пуговицами, но без проблем одолели застежку на юбке. И мои руки, как будто чужие, принадлежащие не мне, а какой-то другой женщине, уверенно и страстно срывали латы и доспехи с рыцаря, не ведая ни сомнений, ни тревог.

Часть третья

А ведь тебя предупреждали!

Глава 1

Что выросло – то выросло…

Теплая осень кончилась очень быстро и, словно желая отомстить за теплый октябрь, сделала ноябрь особенно невыносимым. Ветер, дождь, нулевая температура, деревья, оголившиеся в один миг, – все это заставляло оставаться в квартирах, пить горячий чай или глинтвейн и вздыхать о такой еще неблизкой весне. Нам же с моим любовником холод был нипочем. Весь этот месяц мы только и стремились с улиц в теплые норы, нам было чем заняться. Мы могли бы заниматься этим хоть весь день и ночь напролет, но такие возможности предоставлялись нечасто. Таким стал сегодняшний день, мы ждали его больше двух недель. А теперь мы лежали на разложенном диване и ели вишни из банки. Воду слили в два высоких стакана, и я доставала вишни, просовывая в банку целую ладонь, так как его ладонь туда не помещалась. Я доставала вишню и клала ее ему в рот, а следующую ела сама, и под конец банки мы совершенно обожрались вишен и пожалели, что не додумались купить какой-то человеческой еды. Но… любовь – не любовь, а я все еще страдала дурью (по словам Федора), то есть сидела на этой своей диете, и покупать пельмени отказалась под страхом смерти.

– Будешь есть пельмени, когда меня бросишь, – категорически заявила я.

– А если не брошу? – предположил Федор так, чисто гипотетически.

– Бросишь-бросишь. Или я тебя брошу. Не будет же этот бред продолжаться вечно. А пока…

– А пока ты меня не бросила, не видать мне пельменей, – вздыхал он. – Так что ты хочешь?

– Что-нибудь легкое, – ответила я, и мы отправились в магазин. Предполагалось, что это вишневый компот, но на самом деле пить приторную воду было совершенно невозможно, не понимаю, зачем мы вообще его купили. Да, я хотела чего-то свеженького, может быть, мандаринов, но только таких, которые бы хорошо чистились. Есть же такой сорт, у которого шкурка мандариновая вообще почти не прилегает к мякоти. Счищать ее – одно удовольствие, но в супермаркете около Федорова дома такого сорта не нашлось, а идти куда-то далеко не хотелось. Машину он оставил на стоянке, до которой тоже было нужно добираться минут десять, пешком из его пригорода не очень-то куда-то отправишься, вот мы и купили вместо мандаринов этот приторно-сладкий компот. Нет, вишни были очень даже ничего, а красную сладкую воду высосал Федя, отчего губы у него стали ярко-бордовыми. Не иначе как в вишневый компот щедро ливанули красителя, идентичного натуральному.

– Ты похож на вампира, – усмехнулась я, разглядывая его боевую раскраску.

– А ты на ведьму.

– Почему?

– Ты голая.

– Так, и что? – усмехнулась я.

– Ты сумасшедшая.

– Это спорный вопрос, – возразила я, сидя по-турецки и облизывая пальцы.

– Ты меня околдовала. Я не могу без тебя. Ты сделала приворот!

– Да? А ты что предпочитаешь, чтобы я сделала от ворот поворот? – усмехнулась я и вытряхнула последнюю ягоду.

Мы с Федором встречались уже почти месяц, если можно назвать встречами те обрывки, короткие минуты в пересменках, когда мы целовались за дверьми его кабинета или в машине, когда он подвозил меня до дома. Сегодня у нас случился праздник – целый долгий выходной, который пришелся наконец на будни и у него, и у меня. Впервые за месяц появилась возможность с самого утра, отправив чудесным образом здоровую и нерассопливившуюся Соньку в сад, завалиться к Федору домой, под самую крышу, и отдаться друг другу прямо при свете дня, упасть на простыни и не вставать с них, пока наши тела не онемеют в изнеможении, пресытившись друг другом. Если такое вообще возможно – насытиться при такой дикой жажде. Сказать честно, я никогда раньше не испытывала ничего подобного, что странно, если учесть, что я довольно долгое время была замужней женщиной и даже успела родить ребенка. Но, оказываясь в квартире моего самоуверенного, серьезного, вспыльчивого любовника, я сходила с ума, сама стягивая с него одежду. Ничего даже близко не напоминало те тусклые серые ночи, когда Денис не давал мне спокойно спать, влезая в мои сны со словами «что ты такая вялая» или «может, ты все-таки изобразишь хоть что-нибудь».