Игра Джералда

– Как наша лапка сегодня? – спросила Мэгги, словно она почувствовала зуд в руке Джесси. Впрочем, Джесси это не удивило – Мэгги прекрасно ее понимала.

Рука, о которой шла речь, теперь лежала, освещенная солнцем: свет и отвлек Джесси от того, что она печатала на компьютере: на руке была надета черная синтетическая перчатка с узором. Джесси полагала, что дизайн перчатки для ожогов (а так называлась ее перчатка) успешно прогрессирует благодаря несчастным случаям и войнам. Она не отказалась носить перчатку и была благодарна врачам. После третьей пересадки кожи она поняла, что благодарность является одним из мостов, по которым люди бегут от безумия.

– Неплохо, Мэгги.

Левая бровь Мэгги высоко поднялась, выразив недоверие к ее словам.

– Да? Но вы работаете на этом компьютере уже три часа, а вашей руке, я уверена, совсем это не нужно.

– Я что, правда сижу тут уже?.. – Она посмотрела на свои часы и убедилась, что так и есть. Указатель страниц на экране монитора свидетельствовал, что она всего лишь на пятой странице текста, к которому приступила после завтрака. А сейчас уже время ленча, и Джесси осознала, что Мэгги и ее бровь совершенно правы: рука и правда чувствовала себя неважно. Надо было сделать перерыв.

Она приняла таблетку и запила ее молоком. Допивая молоко, она перечитала последние строчки на экране:

"Никто не нашел меня той ночью. Я проснулась в машине на заре следующего дня. Двигатель в конце концов остановился, но машина была еще теплой. Я слышала, как птицы поют в лесу, и сквозь ряды деревьев могла видеть озеро, похожее на стальное зеркало, с клочьями поднимающегося тумана. Вид был очень красивый, но я уже ненавидела это озеро, как ненавижу его до сих пор. Ты можешь это понять, Рут? Я не могу…

Рука сильно болела – действие экседрина прекратилось, – но, кроме боли, я еще испытывала всепоглощающее чувство покоя и довольства. Но что-то мне стало мешать. Сначала я не могла понять, в чем дело. Но все же вспомнила. Ну да, ночной визитер – он сидел на заднем сиденье и шептал мне в ухо имена моих голосов!

Я посмотрела в зеркало и увидела, что сзади пусто. Я почувствовала облегчение, но затем…" На этом месте текст обрывался, и курсор призывно мигал в конце последнего слова. Он как бы звал ее вперед, и вдруг Джесси вспомнила фразу из книги Кеннета Патчина: «Смелей, дитя, ведь, если бы мы хотели причинить тебе вред, неужели ты думаешь, что мы плутали бы по темным тропинкам этого леса?» «Логично», – подумала Джесси и перевела глаза с экрана монитора на лицо Мэгги Лендис. Джесси относилась с большой симпатией к энергичной ирландке – и многим была ей обязана, – однако она не хотела бы, чтобы этот текст видели посторонние.

Но Мэгги не смотрела на экран монитора; она любовалась видом сверкающего залива за окном. Солнце светило, и, хотя снег еще шел, видно было, что он кончается.

– Дьявол бьет жену, – заметила Мэгги.

– Что-что? – спросила Джесси с улыбкой.

– Так моя мать говорила, если в снегопад начинало светить солнце. – Мэгги казалась удивленной, когда протянула руку за пустым стаканом. – Честное слово, не могу сказать, что это значит.

Джесси кивнула. Удивление на лице Мэгги переросло в нечто иное: Джесси показалось, что это изумление. Сначала она не поняла, почему Мэгги так на нее смотрит, но потом до Джесси дошло – и это было очень просто. Улыбка. Мэгги никогда не видела ее улыбки. Джесси даже хотела было заверить ирландку, что все в порядке и улыбка для нее – не такая уж редкость. Вместо этого она сказала:

– А моя мать говорила: «Солнце светит каждому по-своему». Я тоже никогда не понимала этой загадочной фразы.

Теперь Мэгги перевела взгляд на «Мак», но это уже был взгляд деловой; он как бы говорил:

«Время оставить ваши игрушки, миссис».

– Эта таблетка принесет вам сон, если вы ее чем-нибудь заедите. У меня там суп на плите, и вас ждет сандвич.

Суп и сандвич – еда детства, ленч после отмены занятий в школе из-за непогоды: ленч, который ты всегда любила. Это было удивительно, но…

– Я пропущу, Мэгги.

Мэгги нахмурила лоб, и уголки ее губ поползли вниз. Это выражение появлялось часто в первые недели ее работы в доме, когда Джесси, чувствуя сильную боль, хотела принять еще одну таблетку и иногда даже плакала, но Мэгги никогда не уступала ее слезам. Джесси, видимо, и наняла ее, потому что почувствовала с первого взгляда, что у ирландки твердый характер. Но на этот раз Мэгги своего не добьется.