Игра Джералда

Пес снова начал лаять. Лай раздавался неподалеку. Его хозяин наверняка не охотник, это очевидно: ни один охотник не будет держать такую брехливую собаку. А если хозяин и собака просто на прогулке, то почему этот лай раздается все время из одного места?

«Потому что собака на привязи, – шепнул голос, – и там нет хозяина. Не жди оттуда помощи, Джесси».

Этот голос не был голосом Рут или Хорошей Жены Бюлингейм – какой-то молодой и очень испуганный. И он казался – как и голос Рут – очень знакомым. Она снова вспомнила о Джералде. В этих приступах страха и боли он как-то отошел на второй план.

– Джералд! – Ее голос звучал слабо, как будто издалека. Она откашлялась и снова позвала:

– Джералд!

Тишина. Никакого ответа.

«Спокойно, держи себя в руках. Это еще не означает, что он мертв».

Да-да, она держала себя в руках. Но она как будто обмерла. Молчание Джералда, конечно, не означало, что он мертв. Просто он в обмороке.

«А может, он и мертв, – добавила Рут Нери. – Я не каркаю, Джесс, но ты же не слышишь его дыхания, верно? Ты же знаешь, что обычно мы слышим дыхание людей, находящихся в обмороке, – они глубоко, с присвистом втягивают воздух, храпят, ведь так?» «Откуда, черт побери, я знаю?» – спросила Джесси, но это было глупо. Смерть – довольно простая штука; достаточно проглотить одну пилюлю, чтобы ощутить, что такое смерть: это пустота и мрак, ничто. Однажды в школьные годы Джесси проглотила такую пилюлю, а затем ее отхаживали в портлендской городской больнице. Как и в больнице после мрака и гробовой тишины, сейчас она слышала далекие голоса.

Но она не хотела думать о смерти. Нужно жить. Разве у нее мало забот?

Однако голос Рут прав: люди – особенно если они теряют сознание в результате сильного удара, – действительно храпят. А это значит…

– Наверное, он мертв, – сказала Джесси тусклым голосом. – Да, скорее всего.

Она осторожно, помня о поврежденной дельтовидной мышце, склонилась влево. Цепочка, держащая ее правую руку, еще не натянулась, когда она увидела розовое плечо и пальцы руки. Это была его правая рука. Она поняла это потому, что на третьем пальце не было обручального кольца. Она видела белые ногти. Джералд всегда гордился своими руками и ногтями. Джесси никогда не обращала внимания на предметы его гордости. Странно, как мало мы обычно замечаем. Как мало мы смотрим даже на то, что прямо перед нашими глазами.

«Наверное, это так, милая, но теперь хорошо бы опустить занавес, потому что больше не хочется ничего видеть. Вообще ничего, понимаешь?» Однако возможность не видеть была, во всяком случае сейчас, недостижимой роскошью.

Перемещаясь с большой осторожностью, Джесси сползла влево, насколько ей позволила натянувшаяся цепочка. Она подвинулась на два-три дюйма, но этого было достаточно, чтобы увидеть правое плечо и руку Джералда, а также его голову. Она не была уверена, что увидела потеки крови в его редеющих волосах; это могло быть игрой ее воображения. Джесси очень надеялась, что так и есть.

– Джералд! – позвала она. – Джералд, ты слышишь меня? Пожалуйста, ответь мне!

Но он не ответил и не шевельнулся. И вновь на нее накатило полуобморочное состояние, оно холодило, как утренний туман.

– Джералд?! – позвала она снова. «Кого ты зовешь? Он мертв. Мужчина, который привлек твое внимание в Арубе – из всех мест надо же было выбрать для уик-энда Арубу, – и как-то надел твои крокодиловые туфли себе на уши на новогодней вечеринке.., этот мужчина мертв. Его уже не дозваться…»

– Джералд! – На этот раз она выкрикнула его имя. – Джералд, проснись!

Звуки рыданий в мертвой тишине комнаты повергли ее в новый приступ паники, и самым жутким во всем этом было не молчание Джералда, а именно понимание того, что она в отчаянии, и паника бродит кругами в ее сознании, спокойная, как хищник, который выжидает, пока погаснет огонек сознания одинокой женщины, которая осталась без друзей и потерялась в глухой темноте лесов.

«Ты не потерялась, – сказала Хорошая Жена Бюлингейм, но Джесси не верила этому голосу. Его уверенность была ширмой, а его разумность только раздражала. – Ты же знаешь, где находишься!» Да, она знала. Она находилась в конце узкой, извивающейся и разбитой грунтовой дороги, которая через две мили отсюда выходила на безлюдную сейчас Бэй-Лэйн. Они с Джералдом ехали по желтым и оранжевым листьям, устилавшим дорогу, и эти листья были лишним свидетельством того, что по этому пути к Ноч-Бэй едва ли кто-нибудь проезжал за те три недели, которые прошли с начала листопада. Этот берег озера был исключительно летним приютом дачников. И только через пять миль, если ехать по Бэй-Лэйн, перед выездом на шоссе 117, можно было увидеть несколько жилых домов.