Игра Джералда

– Извини меня, – сказала Салли, и, хотя ее голос все еще звучал раздраженно, теперь в нем появились нотки раскаяния. – Пусть завтра она останется с тобой, если это все, что тебе нужно для счастья. Прекрасно! Бери ее себе!

Затем раздался удаляющийся стук ее каблуков, и через минуту сработала зажигалка отца: теперь он закурил.

В глазах Джесси закипели слезы – слезы стыда, боли и облегчения, что это не закончилось еще хуже… Ведь они с Мэдди заметили, что споры их родителей в последнее время становились все резче и громче. Да и примирения после этих ссор затягивались.

«Ладно, – перебила она себя. – Надо сменить обстановку, тогда и мысли станут другими».

Джесси поднялась, сошла по ступенькам с веранды и далее по тропинке спустилась к озеру. Там она и сидела, кидая камешки в воду, когда через полчаса к ней подошел отец.

– Солнечное затмение на двоих завтра на веранде, – сказал он и чмокнул ее в шею. Он побрился, и его кожа была мягкой и гладкой, но все равно по ее спине пробежали те же иголочки. – Все улажено.

– Она тебя ругала?

– Нет, – протянул он весело. – мама сказала, что ее устраивает любой вариант.

Джесси уже забыла о своем подозрении, что отец знает гораздо больше об акустике комнат, чем показывает, а его великодушная ложь так тронула ее, что она чуть не разрыдалась. Она обняла его и покрыла поцелуями его губы и щеки. Сначала он изумился. Его руки поднялись и на миг коснулись тугих припухлостей ее грудей. Мурашки снова побежали по ее спине, но на этот раз они были похожи на уколы многочисленных иголок. И с ними пришло ощущение странности человеческих отношений в этом огромном и противоречивом мире.

Его руки опустились на ее спину и мягко держали ее лопатки, и, сколько они так стояли и полагалось ли стоять так долго, она не знала.

– Я люблю тебя, папочка.

– А я тебя, Чудо-Юдо.

Глава 16

День затмения выдался жарким и влажным, но достаточно ясным. Прогнозы, что низкая облачность может затруднить наблюдение за солнечным затмением, не оправдались. Во всяком случае, что касается западной части штата Мэн.

Салли, Мэдди и Уилл присоединились к «Дарк-скорским почитателям солнца» около десяти утра, а перед отъездом Салли молча, сдержанно потрепала Джесси по щеке: она оставляла мужа с дочкой, которую вчера вечером назвала скрипучим колесом.

Джесси сняла свои шорты и маечку и надела новое летнее платье, то самое, которое было прелестным (ее не смущали яркие желтые и красные полосы), хотя и тесноватым. Она использовала немного духов Мэдди (под очаровательным названием «Мой грех»), мамин дезодорант и яркую помаду «Юм-Юм с мятой». И хотя Джесси не принадлежала к тем девчонкам, которые все время крутятся около зеркала, при этом балдея (это был термин ее мамы, которая кричала обычно: «Мэдди, прекрати балдеть перед зеркалом и иди сюда!»), она потратила много времени, чтобы уложить волосы, потому что однажды папа похвалил именно эту прическу.

Когда каждая прядь была на месте, она потянулась к выключателю ванной, но вдруг остановилась. Девочка, которая смотрела на нее из зеркала, была уже не девочка, а девушка, и дело было не в платье, которое плотно облегало ее фигуру, помаде или волосах, собранных в неловкий, но странно идущий ей шиньон. Девушкой делало ее все это вместе, и сумма значительно превосходила слагаемые.., почему? Она не могла ответить на этот вопрос. Возможно, ее прическа обнажила высокие скулы. Или это изгиб спины, очень чувственный в отличие от мальчишески-плоских бедер. А может, это был ее взгляд – сияние глаз, которое вдруг появилось сегодня.

Она еще секунду размышляла над этим, глядя на свое отражение, и вдруг вспомнила слова матери: «Прости меня Бог, но ты ведешь себя так, словно она твоя девка, а не дочь!» Она прикусила свою розовую нижнюю губу, наморщила лоб, вспоминая вчерашний разговор, мурашки, которые побежали от его касания, его руки на ее груди… Она почувствовала приближение дрожи и не позволила ей овладеть собой. Не имело смысла дрожать, не понимая отчего. И думать об этом тоже не имело никакого смысла.

«Хорошая мысль», – подумала она и выключила свет в ванной.

По мере того как день сменял утро и приближался момент затмения, она чувствовала себя все более возбужденной. Она поймала по транзистору музыкальную программу рок-н-ролла. Ее мать презирала такую музыку и через несколько минут требовала переключить на классическую. Но папе сегодня эта музыка очень нравилась, он подпевал и щелкал пальцами в такт. А когда Дюпри пел «Ты принадлежишь мне», он легко схватил ее в свои объятия и протанцевал по веранде. Джесси включила плиту в полчетвертого, примерно за час до начала затмения, и пришла спросить отца, съест ли он два гамбургера или только один.