Комната смеха

– Значит, этот сторож все-таки передал ему шапку?

– Нет, судя по всему, получив эту шапку от Утешиной, сторож решил ее прибрать к рукам, да что-то у него не получилось. Он утром проснулся, вспомнил про шапку, стал искать ее, да и проговорился Глыве о том, что шапка не его, что приходила женщина, оставила вместе с шапкой записку… Записка оказалась в кармане халата сторожа. В ней как раз и говорилось о том, кто и зачем принес в морг шапку. И тут Глыва вспомнил, что видел шапку на полу, возле стула… Он решил позвонить мне, поскольку и записка была адресована тоже мне. Вот так я и вычислил, куда делась шапка…

– Получается, что я, надев шапку, которую подобрала в морге, была какое-то время убийцей Баськи и… тем самым парнем, который изнасиловал меня и выбросил из окна?

В какой-то момент я поняла, что больше не могу ни говорить, ни думать о тех страшных вещах, которые происходили вокруг нас. Вадим тоже понял это. Он привлек меня к себе и обнял.

– Знаешь, если бы мне рассказали, что такое может быть, что я встречу такую необыкновенную девушку, я бы расхохотался в лицо… Но это есть, есть ты, и я счастлив, что встретил тебя. Но я боюсь за тебя, боюсь за твое здоровье, за твою психику… Слишком уж большие нагрузки… Ты как, Валентина?

Я пожала плечами. Конечно, мне было непросто свыкнуться с тем, что я теперь не такая, как все, что мне приходится переживать несвойственные мне чувства и видеть то, что недоступно другим. Но, быть может, именно это и вызвало интерес Вадима ко мне? Ведь прежде он словно и не замечал меня, а сейчас вот сидит рядом, обняв и нежно целуя меня. Так что плохого в моем даре? И разве не ему я должна быть благодарна за то, что теперь у меня появилась надежда на взаимное чувство?

Вадим раздел меня и уложил в постель, затем лег рядом и прижался ко мне.

– Знаешь, с тобой так хорошо спать… Так спокойно… У тебя очень ровное дыхание, я слушаю, как ты дышишь, и очень быстро засыпаю…

Я закрыла глаза. Мне все еще не верилось, что все это происходит со мной и что я наконец живу новой, взрослой жизнью.

Глава 26

Утром, перед тем как отправиться в прокуратуру, Вадим заехал к Тарасову. Он должен был, во-первых, попытаться вывести его на разговор об Оксане Сударевой перед тем, как его будут допрашивать уже в казенной обстановке, как того требует следствие. Во-вторых, он хотел взять на экспертизу расческу с волосами, которой, по словам Валентины, пользовалась Оксана Сударева в тот день, когда находилась в квартире Тарасова. И если окажется, что волосы на расческе и остатки волос с трупа Оксаны Сударевой, похороненной как Эмма Майер, – это волосы одной и той же женщины, то Тарасову придется ответить, кем приходилась ему Сударева и как она могла оказаться в его машине. Кроме того, ему придется ответить и за свою ложь и объяснить, почему он не захотел опознать тело своей законной супруги Эммы Майер.

Алексей открыл ему дверь и впустил его в квартиру:

– Вы всегда приносите черные вести. Так что случилось на этот раз? Кого нашли? Кого еще убили? Вам не достаточно того, что погибли самые близкие мне женщины? Зачем вы пришли?

– Если позволите, сначала я пройду в ванную, чтобы вымыть руки. Пришлось прямо перед вашим домом немного повозиться с машиной…

Тарасов пожал плечами. Ему было все равно. Он махнул рукой в сторону ванной и скрылся на кухне. Вадим вошел в ванную, заперся и только после этого внимательно обследовал полочку под зеркалом. Вот она, расческа, о которой говорила Валентина. И на ней действительно длинные каштановые волосы. Два или три запутанных волоса. Они могут принадлежать как Эмме Майер, так и Оксане Сударевой. Вадим достал из кармана полиэтиленовый пакет и положил в него расческу. Впервые за всю его следственную практику ему приходилось иметь дело с такого рода вещдоками. Никаких реальных доказательств того, что Оксана Сударева была у Тарасова дома, – не было. Однако эту расческу он собирался оформить по всем правилам и приобщить к делу, к тому же обязательно произвести экспертизу волос. Но как заставить Тарасова признаться в том, что он был знаком с Сударевой и что она была у него в гостях?

Он вышел из ванной. В кармане его лежал пакет с расческой. Тарасов встретил его ухмылкой, однако пригласил в кухню выпить кофе.

– Вы же не руки пришли ко мне мыть. Что случилось? – Его гладко выбритые щеки казались совсем синими от падающих на них теней. Да и весь он словно ссохся, похудел, осунулся. Домашний халат, тоже синий, в крупную черную клетку, висел на нем мешком. Его глаза напоминали жалобные глаза бассет-хаунда, такие же печальные, обрамленные воспалившимися розовыми веками. Однако при всем этом он благоухал дорогим одеколоном, чем немало удивил Вадима.