И шарик вернется…

От Этьена она ушла через два месяца, когда поняла, что дальше так жить невозможно. И врать ему тоже — невозможно. Не заслужил.

Сняли крошечную квартирку под Парижем: две малюсенькие комнаты и кухня в четыре метра. От денег Этьена она отказалась, галерею продали.

Лялька пошла работать сиделкой — две лежачие безумные старухи. Уколы, судна, памперсы.

Она не унывала, убеждала по телефону Таню, что абсолютно счастлива и ни о чем не жалеет. Короче, все прекрасно. Звала ее в гости, прислала приглашение. Сообщила, что мама в Париже удачно вышла замуж — за симпатичного и небедного дядьку. Так что за нее она теперь спокойна.

– А за себя? — спросила Таня.

– Ты дура, что ли? — удивилась Лялька. — Вот от кого не ждала этого услышать!

Почти обиделась. Велела Тане подавать документы на визу.

И опять заливалась счастливым смехом.

– Придурошная ты, ей-богу! — вздыхала Таня.

Но, конечно, все понимала. А кто мог еще понять и не осудить Ляльку, кроме Тани и Верки?

Кто, если не они?

Светик

Гарри открыл Светику новую, блестящую жизнь: премьеры в театре, консерватория, выставки, общество актеров, художников, журналистов, певцов. Вся московская богема, лучшие рестораны.

Показать себя Светику было не стыдно — и собой хороша, и одета — дай боже. И где надо — смолчит, и слово вставит по делу.

Кавалер Гарри был учтивый. Всегда — цветы, подарки. На Восьмое марта — кольцо с сапфиром. На день рождения — серьги с бриллиантами.

Под юбку не лез, не торопился. А может, и не надо ему? Тогда — совсем хорошо. Своего «опекуна» Светик тоже не забывала. Сколько добра человек для нее сделал! И сколько еще, возможно, сделает… Зачем же его обижать?

А с Гарри — романтика, светская жизнь. Не может же молодая и красивая женщина сидеть в четырех стенах и ждать милостей от природы? Несправедливо как-то, согласитесь!

Гарри смотрел на Светика с нескрываемым обожанием и восторгом.

– Влюбился, — ухмылялась Светик.

Понятно — седина в голову… Только что толку! Хотя, кто знает, кто знает…

Зоя

Зоин любовник — точнее, любимый человек — приходил к ней три раза в неделю, с ночевкой. Как уж он уладил это с женой, Зою не интересовало. Мама накрывала на стол, ужинали тихо, по-семейному, выпивал пару рюмочек коньяка — уж что-что, а хороший коньяк у врача всегда имеется. Мама тихо проскальзывала в свою комнату и громко включала телевизор. Утром на кухню не выходила, чтобы не смущать «молодых». Они быстро пили кофе и спускались во двор. У подъезда уже стояла служебная машина.

В общем, у Зои теперь была личная жизнь — спокойная, размеренная, устойчивая и даже почти семейная. Она была вполне довольна таким раскладом — рутинная жизнь ее бы сильно утомляла. А так — она сама себе хозяйка. В те дни, когда она была одна, писала докторскую, статьи в научные журналы. Да просто читала книжки или смотрела телевизор. К домашней работе она по-прежнему не имела никакого касательства, все тащила на себе мама.

Короче говоря, Зоя была абсолютно всем довольна. Слова «счастлива» в ее лексиконе не было, да и, признаться, она уже почти и не надеялась, что в ее жизни может все так удачно сложиться!

Ее выдвинули в местные органы самоуправления — прошла. Стала уважаемым человеком, с безупречной репутацией, сложившейся успешной карьерой. Гордость больницы. Кто бы сомневался?

Шура

Шура снова была счастлива. В интернате ее любили все без исключения — и заведующая, и врачи, и медсестры, и воспитатели, и даже поварихи. Когда была хоть минута свободного времени, помогала и на кухне. И Петруша рядом — круглые сутки. Она даже оставалась ночевать в интернате. Что дома-то делать? Ей казалось, что и сынок радуется — мама всегда рядом. Теперь она была совершенно уверена, что Петруша ее узнает, ждет ее. Бегала целый день, как всполошенная. Сколько дел! Петруша сыт и обихожен, она сама сыта, о хлебе не думает. Нарядов ей не надо. Праздники справляли дружно, всем коллективом — и Новый год, и Восьмое марта, и Первомай. И все дни рождения. Накрывали в столовой столы, поварихи пекли пироги, резали салаты и запекали мясо, покупали сладкое вино. Собирали деньги на подарки. Шуре на день рождения подарили новые сапоги — теплые, удобные, на натуральном меху. Зарплату свою крошечную она даже умудрялась понемногу откладывать на черный день. Хотя этого «черного дня» уже почти не боялась. Хватит с нее черных дней. Сейчас все будет только хорошо. Что, они с Петрушей этого не заслужили? Мало горя мыкали?