82  

Как мне сообщил Канареев, получивший эту информацию по своим каналам, после триумфа Николая в Белграде глава английской дипломатической миссии на Балканах Джордж Натаниэл Керзон, первый маркиз Керзон Кедлстонский, с горечью заявил: «Более нам на Балканах делать нечего. После всего произошедшего здесь все смотрят в рот русским. Это поколение для нас потеряно». Если честно, я порадовался. Впрочем, расслабляться не стоило. Недаром лорд Керзон употребил выражение «это поколение»… А расслабиться мне и не удалось. Во-первых, Николай, которому я сообщил о ноте союзников, спихнул ответ на меня — пришлось проинформировать сэра Артура Бальфура и месье Аристида Бриана,[38] что я не вижу оснований для их претензий: войну нам объявило государство со столицей в Вене и никаких договоров о мире мы с ним пока не заключали. Что же касается новых государств, то ни они нам, ни мы им никакой войны не объявляли и, соответственно, мир с ними подписывать не собираемся, только установить дипломатические и торговые отношения. В чем, кстати, готовы всемерно способствовать и нашим союзникам. Возразить на такое аргументированно было трудно, поэтому господа союзники умылись. Я же понял, что если раньше с ними надо было держать ухо востро, то теперь бдительность следует даже не утроить, а удесятерить.

…Декабрь у меня прошел в жутких волнениях за племянника, разъезжающего по Балканам под дулами возможных террористов (ну дык и Первая мировая война началась с убийства на Балканах, хотя, естественно, это был повод, а не причина), и в боданиях с союзниками на переговорах с Германией.

Еще когда переговоры только намечались, я подготовил обращение к армии от лица Николая. В нем заявлялось, что Россия сделала для победы в войне, которую не она начала, всё, что смогла, и более не видит причин для ее продолжения; обязательства перед союзниками, взятые нами на себя, мы исполнили достойно, и теперь Франция имеет возможность потребовать и получить отторгнутые от нее по результатам Франко-прусской войны провинции Эльзас и Лотарингию. Сама Россия присоединила к себе свои исконные, со времен Киевской Руси являвшиеся ее частью и населенные славянами земли, а также взятием проливов обезопасила свои города и селения на берегах Черного моря, издревле называвшегося Русским, от неожиданного появления в оном вражеских кораблей, как это случилось в 1914 году с «Гебеном» и «Бреслау». Великобритания же в достаточной мере устранила исходившие от германского флота опасности для ее торговли. Давний враг России — Австро-Венгерская империя — освободила стонавшие под ее пятой братские славянские народы, Германская же империя впечатлена стойкостью русских солдат и мощью русского оружия. Но решение о прекращении войны есть коллективное решение всех сражавшихся в ней сторон, так что до заключения договора о мире, которым и д о лжно заканчиваться войнам, все обязаны находиться в полной боевой готовности.

После этого в войска было спущено распоряжение об отпусках. Двадцать процентов солдат и треть офицеров — все наиболее отличившиеся в боях — должны были отправиться в отпуска сроком на полтора месяца, включая дорогу. Через три недели следующие двадцать процентов и еще треть офицеров — наиболее отличившиеся из числа оставшихся — уходили уже на месяц. Еще через две очередная пятая часть нижних чинов отбывала на три недели. Ну а если по возвращении первой и второй партии отпускников признаков скорого прекращения перемирия не будет наблюдаться, в отпуск на две недели съездят и оставшиеся сорок процентов личного состава. За почти два с половиной года войны люди устали от нее, им надо было дать передышку, а то можно было дождаться всяких неприятностей типа стихийных братаний и массового дезертирства — того, что началось в 1917 году в той истории, которую здесь знал только я. Хотя вероятность этого пока была небольшая: уж больно ситуация у нас тут отличалась от «моего» 1917 года. Во-первых, в этой России не было ни одной политической организации, даже подпольной, которая выступала бы за поражение в войне. И вовсе не усилия полиции были тому причиной. Нет, полиция и жандармерия у нас тут работали вполне себе неплохо, потому и с подпольными организациями в Российской империи текущего образца дело обстояло не очень. Сложно с ними было, прямо сказать, бедно, пустовато… Но о поражении в войне никто не рисковал заикнуться из-за настроений подавляющего большинства подданных — любому заикнувшемуся моментально свернули бы рыло. Мгновенно. Люди просто не могли понять, как это — желать краха и поражения собственной стране. Даже если ты скрываешь свои предательские мысли под очень «европейскими» и продвинутыми выражениями типа «правящий режим» или «клика Романовых». Ты, гад, против страны идешь?! Н-н-на!.. Во-вторых, у многих амбициозных деятелей была надежда на обещанные Николаем перед самой войной реформы. Естественно, работа комиссии по созданию закона о свободе партий и собраний на время войны была приостановлена, но государь-император обещал не позднее чем через полгода после заключения мирного договора ее возобновить. Так что означенные деятели рассчитывали спустя год после окончания войны встать во главе собственных партий или занять достойное место в самых крупных и влиятельных. В-третьих, и сама война у нас тут складывалась удачнее, чем в «моей» истории. Чудовищных потерь удалось избежать, по ним мы отставали от всех воюющих государств, даже от Турции с ее в семь раз меньшей армией. Ну да при их уровне медицинского обеспечения погибало не менее сорока процентов от числа раненых вне зависимости от тяжести ранения, и многие умирали от болезней… Далее. Проливы — наши, братья-славяне — свободны, авторитет России и ее императора — высок как никогда. А ты что это, против государя умышляешь? Н-н-на!..

  82  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×