Главные роли

– Оставь, перебесится.

– Конечно, – зло бросала Ольга, – тебя же ничто не волнует, ни институт, ни армия. Все я, все на мне. Ты же ничего не требуешь, ты хороший. Это я баба-яга.

Теперь обижался Вадим, и уже он не разговаривал с Ольгой. Она сходила с ума и была взвинчена до предела. Стала совсем невыносимой – теперь она скандалила не только с сыном, но и с мужем, обвиняя одного в черствости, а другого в несостоятельности. Денег и на повседневную жизнь катастрофически не хватало, а впереди маячили и вовсе страшные вещи – институт, армия. Еле выживали, все шло наперекосяк, пальто было ветхим, сапоги промокали, обои отклеивались, краны текли, сын из всего вырастал – обувь, джинсы, куртки. До зубной боли осточертели грязные оптушки и бесконечный пересчет копеек. Денис допоздна болтался без дела, Вадим начал попивать, правда, дома и по чуть-чуть, но... И никаких надежд на улучшение ситуации. В общем, тотальная беспросветка. На улице был апрель, и ярко светило такое долгожданное солнце. Ольга надела легкий и, увы, давно немодный старый плащ, вытащила из шкафа весенние туфли на каблуке, на шею набросила яркую косынку. Все перемена в жизни. Решила съездить в центр, просто прошвырнуться – поглазеть на витрины, порыться в книжном на Тверской. Если не праздник, то хотя бы небольшой релакс. В центре уже совсем не было снега, да что там снега – абсолютно сухо и безупречно чисто. Народу было полно – все яркие, нарядные и весенние люди. Ольга глазела на витрины, читала меню кафешек, вывешенные у входа, ужасалась ценам, сейчас особенно остро почувствовав пропасть между своей жизнью и жизнью вообще. Но все-таки была рада тому, что вырвалась и глотнула свежего воздуха свободной и, казалось, беспечной жизни. Она притормозила у витрины шикарного обувного – и у нее перехватило дыхание. Захотелось всего и сразу: и маленьких, изящных вечерних туфель, невесомых и легких, пестрых босоножек на тонком каблуке, и цветастой яркой сумки на блестящей цепочке. Господи, пронеслось у нее в голове – а ведь этого не будет у меня никогда. Какое же безнадежное слово – «никогда», обрубающее на корню даже самые невинные женские фантазии. В этот момент кто-то тронул ее за рукав, Ольга обернулась и увидела невысокую полную женщину в круглых темных очках.

– Ольга! Ты? – спросила она.

Ольга растерянно кивнула, совершенно не узнавая ее. Женщина сняла очки и улыбнулась:

– Ну а так? Не узнаешь? Что, так сильно изменилась? А вот я тебя сразу узнала – вот что значит сохранить размер.

– Лера! – тут как осенило Ольгу.

– Ну, вот, слава Богу, значит, еще не все потеряно, – опять рассмеялась она.

Ольга тоже улыбнулась и стала жадно разглядывать Леру. Она и вправду здорово раздалась, особенно в бедрах, но лицо было гладкое, совсем молодое и спокойное. Еще Ольга увидела, что Лера прекрасно и дорого одета и в руке у нее два больших пакета с обувными коробками из этого сказочно красивого и сказочно дорогого магазина.

– Ну как вы там, Оля? Как поживаете? – теребила ее Лера. – Сколько лет прошло, двадцать?

– Семнадцать, – четко ответила Ольга. – Да так, живем помаленьку.

– Что ты, что Вадим? – не успокаивалась Лера.

– Да все как у всех, потихоньку, работаем, сына растим.

– Сына, – повторила Лера. – А сколько ему?

– Шестнадцать, – ответила Ольга. – Школу кончает, ну и балбесничает в полный рост. Все как положено, – отозвалась она. – А у вас что слышно?

Лера оживленно затараторила:

– Ой, все слава Богу, Игорь очень поднялся, такая умница, ну, ты сама слышала, наверное. – Она назвала строительную компанию, реклама которой бесконечно шла по телевидению и радио и порядком набила оскомину, уговаривая купить элитное жилье именно у них, с громадным преимуществом, естественно.

– Работает там? – уточнила Ольга.

Лера рассмеялась:

– И работает в том числе. – И с гордостью добавила: – Ну, вообще-то он президент, владелец. – Она слегка смутилась. – Занят день и ночь, видимся по ночам, бизнес, короче говоря.

– А дети? – поинтересовалась Ольга.

Лера помолчала, а потом тихо и грустно сказала:

– Нет, Олюнь, детей у нас нет. Не сложилось. Проблема в моем здоровье. Это наша печаль. – Она замолчала, и у нее задрожали губы. А спустя минуту она нарочито весело добавила: – Ну, не дает Бог, видимо, все вместе и сразу. Вот такие дела.

Женщины помолчали – говорить было больше не о чем. Очевидно, чтобы сгладить неловкость, Лера порылась в сумочке и достала глянцевую кремовую визитку.