Вспомнить будущее

И – самородок! – ни на один из подводных камней не попал, все препоны обошел, что на вступительных экзаменах чинили. Или, может, его для статистики взяли? Для полноты социального среза?

Деньжат у Дениса было совсем мало, потому он больше тусовался не с пижонами-москвичами, а со скромниками приезжими.

Честно участвовал во всех общаговских вечеринках, на утренние лекции, как отдельные правильнейшие ботаники, не спешил. Но вовремя сдавал и рефераты, и курсовые, и зачеты. Экзамены тоже – всегда на пятерки (кроме философии – ее считал дурью, а красный диплом и с несколькими четверками давали).

Еще что мне нравилось: Денис уже сейчас, на втором курсе, строил мосты в перспективное будущее. Успел в банке покрутиться, в крупной консалтинговой компании. Мы-то все, если брались за подработку, хотели за нее денег. Желательно – среднерыночной зарплаты. А Дениска легко соглашался на позорную (в наших глазах) должность волонтера. Нарабатывал опыт, устанавливал связи.

Но москвич, отличник – для хорошей партии этого считалось мало. Жилья своего – нет, машины – нет, внешность – невыразительная, под гитару не поет, чаевыми не бросается, да и вообще в кафешки почти не ходит – говорит, что глупо платить за одно и то же пиво в пять раз больше, чем оно стоит в ларьке.

«Вы все еще увидите! Когда он миллионером станет!» – ухмылялась я про себя.

И активно взялась Дениса окучивать.

Мы быстро миновали скучноватый, с разговорами ни о чем, конфетно-букетный период и оказались в постели. Здесь однокурсник тоже выглядел неплохо, хотя действовал слишком, на мой взгляд, классически и размеренно. Но предлагать ему заняться этим в лифте или хотя бы связать мне руки я не решилась. Чувствовала: Денис, скучноватый от природы, и жену себе выбирает под стать, без вывертов. Секс-бомба ему не нужна. Главное, чтоб выслушивала, готовила ужины и содержала в порядке дом. Ну, тут уж я саму себя превзошла: кивала, поддакивала и даже произвела с помощью кулинарной книги неплохие котлеты (бабуля помочь не могла – она лепила их крайне редко, да и то из покупного фарша).

Родителям избранника я, впрочем, не понравилась. Бабка тоже держалась с моим женихом холодно, а когда ушел, презрительно фыркнула: «Плебей!»

– Я, бабуля, тоже не принцесса, – вздохнула я.

Нерадостно как-то все шло, без страстей, без эмоций. Словно бы реферат писала. На тему «Техника и технология выхода замуж».

Подружки мои институтские над нашим романом посмеивались. Одна, самая острая на язык, даже пригвоздила:

– Ты будто не семью создаешь, а сделку заключаешь.

– По-моему, очень современно, – парировала я.

– Без любви замужем взвоешь, – вздохнула подруга.

Я нахмурилась. Не считайте совсем уж бессердечной и сухой: любовь в моей жизни была. С двенадцати лет по однокласснику, Юрику, вздыхала, а в пятнадцать, казалось, жить без него не смогу. Ради него одного, что уж скрывать теперь, на пластику кинулась – в первую попавшуюся клинику, не разбирая дороги. Но Юрик всегда вел себя со мной только как с другом. Благородно остался за моей партой, поддерживал, когда мне лицо изуродовали. А когда в четырнадцать лет я избавилась наконец от ужасных шрамов и с трепетом вышла с больничного в школу, узнала: у Юры роман. С девочкой из параллельного класса. Я вздыхала, рыдала в подушку, ждала. Голубки наконец поссорились, но сказать Юрочке, как он мне дорог, я не успела. Одноклассник прискакал ко мне – «своему парню»! – советоваться: как ему другую школьную красавицу уговорить, чтоб в кино с ним пошла.

Так и терзал меня – вплоть до выпускного.

Рассказывать институтской подруге о своих страданиях я не стала. Как могла цинично, усмехнулась:

– Любить мужика нельзя. Пусть лучше он тебя любит.

– Так выходи за Степашку тогда! – посоветовала однокурсница. – Давно по тебе сохнет.

– С ума сошла, – расхохоталась я.

Степашка Иванов у нас на курсе был абсолютным изгоем. Нескладный, кособокий, откуда-то из-под Оренбурга, ни кола, ни двора, ни родни. Поступил в институт по квоте для детей-сирот, в экономике не разбирался вообще, писал с ужасающими ошибками и нагнать нас даже не пытался. С огромным трудом и постоянными пересдачами перебирался из семестра в семестр. Давно бы выгнали уже его (хватало желающих – с вечернего на дневное перевестись) – но за Степашку Лопаревич, заведующий нашей кафедрой программирования, стоял горой. Говорил: бешеный талант.

– Обтесала бы лучше Степашку, – стояла на своем институтская приятельница. – Если умыть-одеть-причесать, он даже ничего. И по жизни куда перспективней Дениски твоего. Будет где-нибудь в Силиконовой долине работать.