Робби трясет Дона, пытаясь его разбудить. Хэтч с Пиппой на руках начинает плакать. Майк проталкивается через толпу и смотрит на груду детских тел, не веря своим глазам.
– Они погибли! – Делла Биссонет в истерике. – Он их убил!
– Нет! – кричит Урсула. – Господи, нет! Только не Салли!
Она проталкивается через толпу, сбивая кого-то с ног. Она обезумела от ужаса и горя… помните, она же только вчера потеряла мужа.
Грохоча вниз по лестнице, бежит Энди Робишо, волоча за собой Джилл. Он сбивает с лестницы старого Берта Соамса. Слышен хруст – у Берта сломалась рука, и он вопит от боли.
– Ты его затопчешь! – орет Бетти Соамс. – Стой! Ты его убьешь!
Энди и Джилл не слышат. Их не волнует старый Берт Соамс – их волнует только Гарри, который лежит там с другими.
Тем временем истерический крик Деллы подхвачен другими, он заражает людей, как грипп: они мертвы, дети погибли, Линож убил детей.
Когда подбегает Молли, Майк осторожно поднимает Ральфи в сидячее положение и прикладывает ухо к лицу и груди ребенка.
– Он… – пытается спросить Молли, но Майк берет ее руку и прикладывает к лицу Ральфи. Она чувствует его дыхание. На лице ее появляется глубокое облегчение, плечи обвисают.
– Слава Богу! Он спит, или…
– Не знаю, – отвечает Майк. Он берет Ральфа на руки и встает.
Робби тоже держит Дона на руках. Он бежит к лестнице, за ним его растерянная жена в полном ужасе. У него на пути Соамсы – Бетти помогает Берту встать. Там еще Джонни Гарриман, Санни Бротиган и Аптон Белл, но Соамсы, несчастные родители покойного Билли, – первое препятствие на пути Робби.
– С дороги! – рявкает Робби – не слишком большой дипломат.
Он толкает Берта, и тот опять кричит, ударившись сломанной рукой о перила. Бетти снова его подхватывает. Возмущенный Джонни закрывает Робби дорогу.
– Эй, постой! Ты же старого человека толкаешь! И вообще, куда ты собрался?
– Пропусти! Я должен вызвать ему врача!
– Флаг тебе в руки, Робби Билз, – говорит Санни. – Ближайший врач на той стороне пролива в Мачиасе, а ветер ураганный.
Робби глядит не него вытаращенными глазами, и в них появляется проблеск здравого рассудка. Конечно, Санни прав. К Робби подбегает Сандра и ласково отводит волосы Дона с лица. Бетти Соамс, обнимая всхлипывающего мужа, сердито на них смотрит.
Майк видит панику среди родителей, что очень плохо, и панику среди островитян вообще, что может быть еще хуже. Он набирает побольше воздуху и орет на пределе сил собственных голосовых связок.
– Всем! НЕМЕДЛЕННО! ЗАТКНУТЬСЯ! Это действует на его ближайших соседей, они успокаиваются… и это тоже расходится, как круги по воде. Только Робби не повернулся к констеблю, но вряд ли это нас теперь сильно удивляет.
– Где Ферд? Его хотя бы учили оказывать первую помощь… Ферд Эндрюс, где тебя черти носят?
– Я здесь… – отвечает Ферд из толпы, пытаясь пробиться.
– Быстро сюда! Люди, пропустите его! Мой мальчик…
– Хватит! – говорит ему Хэтч. – Замолчи.
– Ты мне тут не командуй, жирный! Если надо будет, я тебя с дерьмом смешаю!
Они стоят лицом друг к другу, каждый с потерявшим сознание ребенком на руках – и все равно вот-вот подерутся.
– Прекратите! Оба! – командует Майк. – Робби, я не думаю, что Дону грозит непосредственная опасность. – Или Пиппе, или Ральфу, или остальным тоже.
Урсула все это время стояла на коленях возле Салли. Сейчас Молли что-то говорит ей на ухо, и Урсула встает.
– Так они… не мертвые? – спрашивает Мэри Хоупвелл.
Теперь все успокоились, глядя с надеждой. Энди взял своего Гарри на руки, Джилл рядом с ним. Тут же держит Бастера Джек, а его жена, измученная, поседевшая Энджи, покрывает лицо мальчика поцелуями и что-то шепчет ему на ухо.
– По-моему… он спит, – говорит Энди.
– Это не сон, – возражает Урсула. – Если бы они спали, мы их могли бы разбудить.
– Так что же это? – спрашивает Ферд, протолкавшись наконец вперед.
– Не знаю, – отвечает Майк.
Он смотрит на безмятежное лицо Ральфи, будто пытаясь по закрытым глазам мальчика понять, что случилось. И камера следует за его взглядом к лицу Ральфи, от среднего плана к крупному и к самому крупному, и при этом кадр расплывается, а когда фокусируется снова, мы видим:
Дневное небо над островом, пронзительно голубое, какое бывает видно только с самолета. Мы на высоте двадцати двух тысяч футов над землей. Под нами на тысячу футов ниже широкая гряда облаков – огромный пол бального зала, летящий в небе. Видны отходящие от него в голубизну щупальца облаков. Да, здесь все – покой и солнечный свет. А внизу продолжается адское завывание Бури столетия.