Оборванные нити. Том 2

Но здесь случай был особым. Ребенок. Пятимесячная девочка, которую вскрывал Виталий Николаевич и предварительным диагнозом выставил СВС — «Синдром внезапной смерти». Как только Саблин прочитал эти ненавистные слова в направлении на гистологическое исследование, у него перед глазами поплыли темно-красные пятна. Опять! Да сколько же можно! Нет, он не оставит этот диагноз без внимания, для него это дело принципа. В Москве он свою войну проиграл, и проиграл бесславно. Но он не сдался. И теперь, когда и опыта побольше, и возможностей, он костьми ляжет, но доведет дело до победного конца. Он добьется, чтобы хотя бы здесь, в Северогорске, перестали прикрывать этим «тупым», на его взгляд, словосочетанием нежелание или неумение разобраться в истинных причинах смерти детей. И особенно недопустимо, если при помощи пресловутого СВС окажется «прикрытым» криминальное насилие и преступник останется безнаказанным.

Именно поэтому, закончив гистологию и придя к определенным выводам по поводу диагноза, он пошел в ординаторскую к танатологам.

— Виталий, ты девочку как вскрывал? — они давно уже были на «ты». — Особенно мягкие ткани шеи и лица? По Медведеву?

В глазах Филимонова промелькнуло удивление, быстро сменившееся настороженностью, готовой перейти во враждебность.

— Нет, как обычно.

Сергей почувствовал, как поднимается из груди и готовится ударить в голову закипающая ярость, но усилием воли заставил себя сдержаться.

— Слушай, друг мой, тебе никогда не объясняли, что для вскрытия детских трупов разработана специальная методика? Нельзя детей вскрывать так же, как взрослых!

Он все-таки не удержался и сорвался на крик.

— Не ори на меня, — суховато произнес Филимонов. — Ты пришел с результатами гистологии? Давай обсудим. А голос повышать тут не надо.

Виталия Николаевича можно было обвинить в чем угодно, но только не в трусости. Он, пожалуй, был единственным сотрудником Бюро, кто не боялся Саблина, когда тот позволял себе повышать голос.

Сергей перевел дух и постарался говорить более спокойно.

— Объясни мне, пожалуйста, почему ты выставил СВС? На каком основании?

Филимонов пожал плечами:

— Тимус увеличен. Если я правильно помню, девятнадцать граммов. Раз вилочковая железа увеличена, то она могла сдавить сердце и легкие, и от этого ребенок умер. Какого тебе еще камня нужно для диагноза? Типичное тимико-лимфатическое состояние.

— Виталий, ты что, только взвешивать умеешь? — зло спросил Сергей. — Ты не знаешь о том, что при тимико-лимфатическом статусе в тканях вилочковой железы должны быть и микроскопические изменения в виде гиперплазии и, кроме того — гипоплазия коры надпочечников? Знал, да забыл? Или вообще не знал?

Филимонов посмотрел на него с интересом.

— Ну и? Ты нашел?

— Ничего я не нашел. Не было там тимико-лимфатического статуса и в помине. И что ты все цепляешься к тимусу? Это теория девятнадцатого века, от которой давным-давно отказались. Ты молодой мужик, учился по современным учебникам, что ж ты такой дремучий-то! Ты литературу по специальности хоть когда-нибудь читаешь? Или все больше боевики по телевизору смотришь?

— Как я провожу свое свободное время — это мое личное дело, — спокойно ответил эксперт-танатолог. — Если у тебя есть что сказать — говори, уточним диагноз. А если ты пришел орать на меня и учить жизни, то извини. Мне есть чем заняться в рабочее время.

При гистологическом исследовании Сергей обнаружил микроскопические изменения, которые могли свидетельствовать о том, что у ребенка была смешанная инфекция — парагрипп и аденовирус. Кроме того, он увидел признаки хронического неспецифического воспаления слюнных желез — сиалоаденита. В конечном итоге он пришел к выводу, что имеет место еще и затяжная локализованная цитомегаловирусная инфекция, к которой присоединилась «микст-инфекция» из парагриппозной и аденовирусной инфекций, что и привело к смерти малышки. И ни о каком синдроме внезапной смерти речь идти не могла в принципе.

Разумеется, как и всегда в сложных или неоднозначных случаях, Сергей отнес стеклопрепараты Ольге, чтобы она не только посмотрела дома сама, но и показала их у себя в патанатомии. И она, и все ее коллеги дружно сошлись во мнении, что Саблин прав, поэтому к моменту разговора с Филимоновым ни малейших сомнений у Сергея уже не было.