Большая книга ужасов – 19

Все еще не веря собственным глазам, Саша смотрела в зеркальную гладь окна и видела там отражение. На чудовище были надеты Сашина любимая желтая куртка и джинсы, но вместо лица красовалась оскаленная морда.

Девочка вскрикнула – и снова очутилась в круглом зале.

Первым делом она осторожно ощупала свое лицо. К счастью, под пальцами привычно ощущалась кожа: чудовище сгинуло где-то в зазеркалье, и Саша очень надеялась, что навсегда.

Девочка перевела дух. Еще два зеркала. Каких сюрпризов ожидать от них?..

– Ты точно знаешь, что мне нужно посмотреть все? – спросила Саша у Ми-ау.

Та мяукнула, и девочка поняла: да, надо.

– Не думай, я не трусиха, – сказала Саша, все еще не осмеливаясь подойти к третьему зеркалу, – но там действительно очень страшно, и кажется, будто все происходит с тобой на самом деле.

Ми-ау отвела взгляд.

– Понимаю, я виновата, мне и исправлять… – Саша на миг зажмурилась. – Не думай, я не забыла тетю Люду, Свету, Влада, Димку и всех остальных. Я не струшу. Сейчас только чуть-чуть передохну.

Вдохнув поглубже, как перед прыжком в воду, Саша решительным шагом направилась к третьему зеркалу.

За зеркалом было холодно и сыро. Дул суровый, пронизывающий ветер. Саша открыла глаза и поняла, что находится на скале, к которой прикована толстыми ржавыми цепями, а внизу ревет и бесится море, разбиваясь о древние, покрытые мохом камни.

Кажется, она уже видела эту картинку прежде…

– Корнуолл!

Слово сорвалось с губ и упало в море. На секунду все замерло, будто прислушиваясь, а потом из воды появилось морское чудище.

Более всего оно походило на дракона – массивное тело, покрытое толстой зеленовато-серой чешуей, огромная пасть, полная острых и длинных, как кинжалы, зубов, когтистые лапы с перепонками.

Когда глаза чудища оказались на уровне Сашиных, девочка прочитала в их жадно-бессмысленном взгляде неминуемую смерть.

Смерть глядела на нее в упор, стекала слюной из раскрытой пасти чудовища, смеялась гортанными криками проносящихся мимо морских птиц.

– Ко-нец! Ко-нец! – шептало ей море.

– Пр-ропадешь! Пр-ропадешь! – прокаркал вслед большой ворон, усевшийся на камень неподалеку от Саши и черным завистливым глазом косясь на чужую добычу.

Саша не могла умереть сейчас! Она просто не имела на это права! Ей еще нужно спасти людей и вернуть Димку, и Светку, и тетю Люду…

Чудовище зарычало так громко, что Саше на миг показалось, будто она оглохла, и протянуло к девочке когтистую сильную лапу.

Удар отозвался непереносимой болью. Хлынула кровь, и дикая боль залила весь мир перед глазами ярко-красным. Ярко-красное море… целое море крови…

Она умерла в час, когда над горизонтом только-только поднималось кровавое солнце…

…и очнулась вновь. На черном полу круглой черной комнаты, едва дыша от боли и пережитого ужаса. Ми-ау, как прежде, была рядом и лизала ей лицо шершавым, как наждак, язычком. Наверное, только благодаря этому Саша чувствовала, что все-таки еще жива.

– Знаешь, Ми-ау, – произнесла Саша хриплым срывающимся голосом, – это так… неприятно, когда тебя жрут как… как… – она задумалась в поисках подходящего, понятного кошке сравнения, и закончила, – как мышь!

Кошка фыркнула. Но не зло – скорее насмешливо, будто Сашино сравнение чрезвычайно ее позабавило.

Девочка приподнялась и села на пол. В теле до сих пор чувствовалась слабость, а руки дрожали.

– Интересно, а я на самом деле умерла?..

Кошка проигнорировала вопрос, должно быть, сочтя его глупым. Но Саше так не казалось. Все, что она переживала, было реальным. Даже больше – такой яркой болезненной действительности не бывает.

Меж тем оставалось четвертое, последнее зеркало.

– Пустяки, – сказала себе девочка, стараясь хоть немного приободриться. – Меня уже убили и съели. Что может быть страшнее? Не стоит затягивать. Быстро покончим с этим – и разойдемся.

Она поднялась на ноги и, пошатываясь, побрела к последнему зеркалу.

А там уже клубилась, поджидая ее, тьма.

Зеркало увело Сашу в давным-давно позабытый мир, мир ее детства.

Саше было пять лет. Она лежала на кровати, а над ней склонялись лица мамы и папы. Она была маленькой, они – большими. От мамы пахло чем-то сладким и удивительным. Так, должно быть, пахнут феи и добрые волшебницы. От папы исходил пряный запах, от которого иногда хотелось чихать, и Саша чихала, закрывая нос розовой ладошкой.

– Ну вот, опять накурился, – строго произнесла мама, – вот возьму твои сигареты и выброшу все до единой. Видишь, у ребенка аллергия.