Владыка времени

– Ну как знаешь! – хмыкнула она ему вслед, и Глеб подумал, что за прошедшие четыре года, похоже, так и не научился выстраивать отношения со своими ровесницами. Несмотря на все уроки психологии.

Глава 10

Nightmare

Низкие своды подвала нависали над головой, словно давя на нее всей своей тяжестью. Спертый воздух с трудом проникал в легкие.

Глеб задыхался, чувствуя, как по спине течет липкий противный пот.

Кап-кап-кап – монотонно стучала сочащаяся со стен старой кирпичной кладки вода, собираясь у ног парня в мутноватую лужицу.

Было холодно, ужасно холодно. И этот холод казался иным, не таким, как обычно – он проникал до самых костей… нет, что там – до самого сердца, словно хватая его ледяными когтистыми руками.

Глеб уже давно не помнил, чтобы ему было настолько страшно.

Страх был живым. Он дышал Глебу в затылок, клубился по углам рваными кусками паутины, отвратительно шевелящимися под ветерком…

Постойте… здесь есть ветер? Значит, есть и выход.

Стараясь не обращать внимания на предательски заколотившееся сердце, Глеб сжал зубы и шагнул вперед.

Первый шаг дался с огромным трудом, словно он шел по болоту, преодолевая сопротивление. На миг Глебу показалось, что он и вправду попал в трясину, и сейчас она жадно затянет его в темное нечто, где нет ни неба, ни воздуха, ни жизни…

– Сме-е-е-ерть…. Сме-е-е-ерть… – послышался тихий, лишенный всяких эмоций шепот… То ли пророча, то ли предостерегая.

Глеб остановился, чувствуя, что ноги налились свинцом.

Но не зря же он пришел сюда?! Не зря в него верят и Евгений Михайлович, и товарищи. Может ли он струсить, спасовать? Нет! Никогда! Уж лучше действительно смерть! Он никогда не станет вновь бессильным и слабым, вечным лузером, каким был когда-то! Поэтому выбора нет – только вперед.

«Ну, держись, еще шаг. Я знаю, ты можешь!» – подбадривал себя Глеб.

Холодный ветер дохнул прямо в лицо, но парень лишь упрямо наклонил голову и медленно двинулся вперед. Шаг. И еще шаг…

Двери похожи на хищно раззявленный рот. Войти в них страшно, назад – пути нет.

И Глеб вошел, давно держась только на собственной воле, с усилием управляя негнущимся, словно деревянным, телом.

– Сме-е-е-ерть… – снова прошелестел голос.

И Глеб увидел, что из темноты на него глядят провалы глаз. Комната, в которую он попал, была полна старой смерти, которая теперь тянула к нему множество своих костлявых рук.

У смерти были погасшие глаза и когтистые, обтянутые сухой желто-белой кожей руки.

– Ты наруш-ш-шил запрет-т, – раздался глубокий вздох, отразившийся от мрачных стен подземелья, – ты останеш-ш-шься с нами! Так захотела Книга!

Десятки когтистых жестких рук вцепились в него со всех сторон, сжали грудь и горло, перекрыли дыхание. Глеб хотел закричать, но не смог. Он задыхался, понимая, что умирает. Теперь ему действительно не спастись!.. Кто же знал, что умирать – это так больно!..

Вздох, еще один судорожный вздох. Воздух, поступивший в его легкие, показался Глебу сладким, как мед. Нет, гораздо слаще меда.

Грудь болела, сердце бешено отбивало ритм, словно барабан, призывающий в атаку… Но он был жив… Жив – и это главное!..

Над Глебом склонился Северин, на лице – беспокойство, смешанное с удивлением.

– Глеб, что-то случилось?

Глеб еще не мог говорить, поэтому едва заметно помотал головой. Боль и холод медленно отступали, с неохотой оставляя свою добычу, каким-то чудом отвоеванную у прожорливой смерти.

– Ты хрипел и метался, словно тебе было очень плохо, – сочувственно сказал Северин. – На вот, попей, у меня минералка есть.

Глеб глотнул. Никогда вода не казалась ему такой живительной и вкусной.

– Спасибо, – хрипло сказал он, – теперь мне действительно лучше.

Северин уже давно заснул, сладко посапывая во сне, а Глеб все ворочался с боку на бок. Мысли о страшном и странном сне грызли его, как голодные собаки кость.

С одной стороны, Глеб прекрасно понимал, что сон вполне объясним естественными причинами – волнением, вызванным приближением к разгадке; страхом допустить ошибку; общим тревожным состоянием… В общем, Глеб мог найти десятки разумных и обоснованных объяснений, но где-то глубоко в подсознании жил древний панический страх. «Это не к добру», – нашептывал он во влажном мраке ночи.

Глеб не боялся снов, но в последнее время ему снились уж очень странные сны, особенно подробные и до ужаса реальные… Даже сейчас, стоило вспомнить медленный перестук капель, старую кирпичную стену подвала или прикосновение ледяных призрачных рук, как сердце испуганно вздрагивало, а тело напряженно замирало.