Ангелы-хранители

— Если этот человек приставал к вам, я думаю, надо найти полицейского и...

— Не надо, — возразила Нора мягко, но настойчиво.

Она встала со скамейки.

Пес вскочил на землю и встал рядом, глядя на нее влюбленными глазами.

Поднимаясь со скамейки, Тревис сказал:

— Извините, я лезу не в свое дело.

Нора заспешила прочь, но не по той дорожке, по которой удалился «бегун».

Эйнштейн было рванулся за ней, но Тревис окликнул его, и он неохотно вернулся к своему хозяину.

Тревис следил за Норой озадаченно, пока она не исчезла, загадочная и взволнованная чем-то женщина в сером платье, нескладном и бесформенном, как одеяние послушниц какой-нибудь секты, драпирующих свои фигуры, чтобы не вводить в искушение мужчин.

Вместе с Эйнштейном они продолжили прогулку по парку. Потом пошли на пляж, где ретривера, казалось, поразил вид бескрайнего морского простора и волн, разбивающихся о песчаный берег. Он все время останавливался, чтобы посмотреть на океан, а потом со счастливым видом носился по мелководью.

Вернувшись домой, Тревис попытался привлечь внимание Эйнштейна к книгам, которые так волновали его накануне вечером, надеясь выяснить, чтб пес хотел в них найти. Собака, однако, без всякого интереса обнюхала тома, принесенные ей Тревисом, и зевнула.

В течение всего дня образ Норы Девон с поразительной частотой и яркостью вставал у Тревиса перед глазами. Для того чтобы вызвать к себе мужской интерес, ей не требовалась броская одежда. Достаточно было взглянуть ей в лицо, в ее серо-зеленые глаза.

3

После нескольких часов глубокого сна Винсент Наско ранним утренним рейсом вылетел в Акапулько, в Мексику. Прибыв на место, он поселился в огромной, выходящей на залив гостинице — сверкающем, но бездушном небоскребе, сплошь состоящем из стекла, бетона и мозаики. Переодевшись в белые мягкие туфли, белые хлопчатобумажные брюки и бледно-голубую тенниску, он отправился на поиски доктора Лоутона Хейнса.

Хейнс проводил свой отпуск в Акапулько. Это был тридцатидевятилетний мужчина, пяти футов одиннадцати дюймов ростом и ста шестидесяти фунтов весом, с непослушными каштановыми волосами. Он был бы похож на Аль Пачино, если бы не красное родимое пятно размером с полдоллара у него на лбу. Хейнс приезжал на курорт по крайней мере дважды в год, всегда останавливался в элегантном отеле «Лас Бризас», стоящем на мысе на восточном берегу залива, и был завсегдатаем ресторана рядом с гостиницей «Калета», который любил за подаваемый там коктейль «Маргарита» и вид, открывающийся оттуда на Плайя де Калета.

В 12.30 Винсент сидел в плетеном кресле с удобными желтыми и зелеными подушками за столом у окна этого самого ресторана. Хейнса он увидел еще при входе в обеденный зал. Доктор тоже расположился у окна через три столика от Винса, частично скрытый от посторонних взоров стоящей рядом пальмой в кадке. Хейнс обедал вместе с потрясающей блондинкой. На ней были белые слаксы, ярко-полосатый топ, и добрая половина мужчин в ресторане не сводила с нее глаз.

На взгляд Винса, Хейнс скорее напоминал Дастина Хофмана, чем Пачино. У него были такие же резкие черты лица. Но в целом он соответствовал описанию, которое получил Винс. На нем были розовые хлопчатобумажные брюки, бледно-желтая рубашка и белые сандалии — наряд, который, по мнению Винса, даже для тропиков был чересчур экзотичен.

Винс съел ленч, состоявший из супа «Альбондиго», тортилий с начинкой из даров моря в зеленом соусе, безалкогольного коктейля «Маргарита», и заплатил по счету к тому времени, когда Хейнс с блондинкой собирались уходить.

Женщина села за руль красного «Порше». Винс последовал за ними во взятом напрокат «Форде». На его счетчике было намотано черт знает сколько миль, он гремел, как ударные в мексиканском свадебном оркестре, а его пол был выстлан изъеденным плесенью ковром.

У «Лас Бризас» блондинка высадила Хейнса на автомобильной стоянке, но, прежде чем расстаться, они еще минут пять простояли у машины, держа друг друга за задницы и целуясь взасос у всех на виду.

Винс был в смятении. Он ожидал, что Хейнс соблюдает хоть какие-то приличия. Все-таки у него докторская степень. Если люди с таким образованием пренебрегают принятыми нормами поведения, то чего ожидать от других? Неужели пришло время, когда в университетах перестали учить хорошим манерам и правилам хорошего тона? Тогда неудивительно, что мир день ото дня делается все более грубым и жестоким.