Апокалипсис Томаса

Приглашение наслаждаться радостями первого этажа не включало второй этаж особняка. Я решил не обращать на это внимания. Не ощутил ни малейшего колебания. Не думаю, что я плохой человек, но признаю, что иной раз могу проявить своеволие.

Помня о том, что совсем недавно начальник службы безопасности, Паули Семпитерно, высказал желание пустить мне пулю в лицо, нарушение мною покоя мистера Волфлоу могло привести к чему-то и похуже, чем к строгой лекции о соблюдении правил приличия. Так что не следовало забывать про осторожность.

Словно сама мысль о Семпитерно призвала его, грубый голос начальника службы безопасности послышался из-за одной из дверей западного крыла по правую руку от меня.

Другой голос, более озабоченный и менее злой, безусловно, принадлежал шефу Шилшому. Все-таки он покинул кухню не для того, чтобы взять забытое лекарство в своей маленькой квартирке на первом этаже.

Третий голос, скорее всего, Ноя Волфлоу, — его спальня находилась в западном крыле, — определенно их успокаивал.

Я смог услышать лишь несколько слов, но интонации подсказывали, что все трое о чем-то спорили. Я представил себе, что Семпитерно предлагает пропустить меня через дробилку для щепы, Шилшом хочет поджарить меня с луком и морковкой, прежде чем передать в знак вечной дружбы тем красноглазым животным, что бродили по Роузленду, но Волфлоу не соглашается ни на первое, ни на второе, потому что по-прежнему зачарован Аннамарией по причинам, которые даже сам не может объяснить.

Несмотря на искушение подслушать под дверью продолжение разговора, благоразумие и психический магнетизм заставили меня отвернуться от голосов. Я двинулся по южному коридору, в первой половине которого двери встречались мне по правую руку. Не сходя с ковровой дорожки, продвигаясь бесшумно, я радовался тому, что сила, которая направляла мои ноги, никогда не заставляла их пуститься в пляс.

Перед тем как южное крыло встретилось с южным концом восточного крыла, меня потянуло к двери по правую руку. Я взялся за дверную ручку, прислушался, но за дверью не раздавалось ни звука.

Войдя, оказался в гостиной, которая примыкала к спальне. На стуле с деревянной спинкой сидел мальчик с широко раскрытыми, белыми глазами, похоже, ослепленный толстыми катарактами.

Глава 15

Ребенок никоим образом на меня не отреагировал, поэтому я тихонько закрыл дверь в коридор и прошел в комнату.

Его руки лежали на коленях, ладонями вверх. Губы чуть разошлись. Недвижный, молчаливый, он то ли умер, то ли впал в кому.

Гостиная и спальня, которую я видел через открытую дверь, совершенно не соответствовали ни вкусам, ни потребностям мальчика восьми или девяти лет. Лепные медальоны на потолке топорщились стрелами, на стенах висели гобелены с изображениями охоты на оленей, мебель, несомненно, сработали в Англии, правда, период я определить не мог, на столах и тумбочках стояли многочисленные бронзовые статуэтки охотничьих собак, на полу лежал золотисто-красно-коричневый персидский ковер. В таких апартаментах пристало жить мужчине, который не один десяток лет отдавал свободное время охоте, но не столь юному мальчику.

Окна закрывали портьеры, освещали гостиную настольная лампа у дивана и торшер у кресла, с шелковыми, в складках, абажурами. Углы прятались в тенях, но я не сомневался, что в комнате, кроме мальчика, никого нет.

Я подошел к нему. Он по-прежнему не реагировал на мое появление, и какое-то время я постоял, глядя на него, гадая о его состоянии.

Эти ужасные белые глаза говорили о том, что катаракты полностью скрывали и радужные оболочки, и зрачки, то есть мальчик ничего не видел.

Хотя я не слышал вдохов и выдохов, грудь у него чуть поднималась и опускалась: он дышал, пусть медленно и неглубоко.

Если не считать этих жутких глаз, выглядел он очень даже ничего: чистая белая кожа, правильные черты лица, говорившие о том, что с годами он вырастет в красавца, густые черные волосы. Для своего возраста ему, возможно, не хватало росточка; а может, стул зрительно уменьшал его рост: ноги не доставали до пола.

Я подумал, что лицом он немного похож на призрачную наездницу, но утверждать бы не стал.

«…смертельная угроза нависла над кем-то еще, и этот кто-то отчаянно нуждается в твоей помощи…».

Я понял, что нашел человека, о котором говорила Аннамария. Но не знал, ни какая ему грозит опасность, ни что я могу для него сделать.