CITY

ПУМЕРАНГ: Не так уж глупо. Исключая настоящих чемпионов, Пореда был самым грязным, самым трудным, самым мощным, самым знающим из возможных противников Ларри. Бокс, из которого убрана вся поэзия. Бой, приведенный к первоначальному состоянию. Надо было только убедить его выйти на ринг. Мондини надел свой лучший плащ, отправился в банк, взял кое-какую сумму из своих сбережений и поехал в зал, где Пореда тренировал бойцов. Случайность или нет, но зал находился рядом с бойнями.

— Ничего себе пачка, — заметил Пореда, взвешивая на ладони кредитки. — Многовато для боксера, который уже два года не сдавал ни одной встречи.

Мондини и глазом не моргнул.

— Ты не понял, Пореда. Я плачу, если ты выиграешь.

— Если я выиграю?

— Именно.

— Ты с ума сошел. Твой парень — природный боксер, ты держишь в руках сокровище и платишь кому-то за то, чтобы он валялся на ковре.

— У меня свои резоны, Пореда.

— Нет-нет, я и слышать об этом не желаю, я покончил раз и навсегда со всеми этими пари, у меня только две руки, и больше я их ломать не хочу.

— Это совсем другое дело, уверяю тебя.

— Тогда что, ты тренируешь ребят, чтобы они проигрывали?

— Бывает и такое.

— Ты с ума сошел.

— Может быть. Итак, ты согласен?

Пореде не верилось. Первый раз с ним заключали сделку, чтобы он победил.

— Мондини, давай не вешать друг другу лапшу на уши. Этот Горман — настоящий самородок, но если я захочу найти способ его уделать, я это сделаю.

— Я знаю. Поэтому я здесь.

— Ты здорово рискуешь своими деньгами.

— Я знаю.

— Мондини…

— Да?

— Что за этим стоит?

— Ничего. Я только хочу знать, сможет ли этот парень хоть раз протанцевать, если извалять его в дерьме. Дерьмо — это ты.

Пореда улыбнулся. У него имелись: бывшая жена, которая высасывала из него алименты, любовница на пятнадцать лет его моложе и налоговый инспектор, за тысячу долларов в месяц не вспоминавший о существовании Пореды. Так что Пореда улыбнулся. Сплюнул на землю. Такая у него была манера заключать сделки.

— Она кашлянула.

— Кто?

— Шатци… она кашлянула.

— Настает решающий момент.

— Он запал на нее, он продаст прицеп, могу поклясться, он продаст прицеп.

— Пуговица расстегнулась?

— Отсюда не видно.

— Должна была расстегнуться.

— По-моему, этого недостаточно.

— Десять за то, что у нее получится, — не сказал Пумеранг и вынул из кармана замусоленную кредитку.

— О'кей, ставим по десять. И по двадцать — на Пореду.

— Никаких пари, ребята, Мондини дал ему слово.

— Что за важность, мы всегда делали пари.

— В этот раз дело серьезное.

— А в другие разы нет?

— Это намного серьезнее.

— Хорошо, но это бокс или нет?

— Это не я, а Мондини, я никогда не давал слова насчет пари…

— Это одно и то же.

— Нет, не одно и то же.

В этот момент профессор Бандини сказал Шатци:

— Давайте сегодня пообедаем вместе.

Шатци улыбнулась:

— В другой раз, профессор.

Она протянула руку, которую профессор Бандини пожал.

— Значит, в другой раз.

— Да.

Шатци повернулась и пошла по небольшой алее, усыпанной гравием. Перед тем как поравняться с гаражом, она застегнула пуговицу на груди. Когда она оказалась лицом к лицу с Гульдом, вид у нее был серьезный.

— Жена ушла от него к другой. К другой женщине.

— Классно.

— Ты мог бы сказать мне об этом.

— Я не знал.

— Он у тебя ничего не читает?

— В любом случае, он не читает историю своего брака.

— Нет?

— Нет.

— А-а.

Шатци обернулась. Профессор все еще стоял там. Он помахал ей рукой. Шатци помахала в ответ.

— А он неплохой парень.

— Ну да.

— Он не заслужил желтого прицепа. Иногда люди изводятся из-за вещей, о которых ничего не слышали, вот так, просто им нравится изводиться… они берут и начинают изводиться…

— Шатци…

— Что?

— СКАЖИ, ПОЖАЛУЙСТА, ОН СПЛАВИЛ ТЕБЕ ИЛИ НЕТ СВОЙ ДОЛБАНЫЙ ПРИЦЕП?

— Гульд…

— Да?

— Не ори.

— О'кей.

— Ты хочешь знать, удалось ли мне купить за бесценок прицеп «Пагоде» желтого цвета, семьдесят первого года выпуска?

— Да.

— ДЕРЬМО, СКОТИНА, СУЧИЙ ПОТРОХ, УБЛЮДОК, СУКИН СЫН, КОНЕЧНО, ДА!

Она закричала настолько громко, что пуговица на груди расстегнулась. Гульд, Дизель и Пумеранг, словно оглушенные, сделали сладкие глаза. Не из-за пуговицы. Из-за прицепа. Им и в голову не приходило, что все может закончиться благополучно. Они глазели на Шатци, как на Мами Джейн в новом воплощении, которая явилась отрезать яйца Францу Форте, коммерческому директору CRB. Дерьмо, скотина, сучий потрох, ублюдок, сукин сын. Ей это удалось.