Томминокеры

Как-то двадцать четвертого августа тысяча восемьсот сорок восьмого года, в полдень, Роберт Ауэлл, который спустя пятнадцать лет умрет в Геттисбурге, сделал привал возле маленького ручейка в Небраске, в местности известной под названием Страна Горных Песков. Ручеек был мал, но течение в нем было чрезвычайно сильным…»

Гарднер успел прочитать около сорока страниц рассказа, когда вдруг услышал сонный голос Бобби:

— Гард? Гард, ты здесь?

— Я здесь, Бобби, — сказал он и встал, жалея, что не может дочитать и узнать, чем окончится рассказ. Но он еще успеет сделать это… Поверить в то, что Бобби написала четырехсотстраничный рассказ, было легче, чем во все остальное, что он сегодня увидел. Но как она могла сделать это за три недели, с тех пор как он видел ее в последний раз? Рассказ, безусловно, — лучшее, что она когда-либо написала. Нет, это невозможно. Проще поверить, что сам он сошел с ума.

Если бы он только мог!..

9. АНДЕРСОН РАССКАЗЫВАЕТ СКАЗКИ

Бобби, кряхтя как старуха, медленно оторвалась от кушетки.

— Бобби… — начал Гарднер.

— Боже, я проспала все на свете, — зевнула Андерсон, — и я изменила… ну, неважно. Сколько же я проспала?

Гарднер взглянул на часы.

— Около четырнадцати часов. Бобби, твоя новая книга…

— Не сейчас. Я вернусь, и ты мне скажешь о ней, — и с этими словами она медленно направилась в ванную, на ходу расстегивая блузу. Гарднеру еще раз со всей очевидностью бросилось в глаза, как сильно Бобби потеряла в весе.

Она вдруг остановилась, как бы зная, что он смотрит на нее, и, не оглядываясь, сказала:

— Я все смогу тебе объяснить, будь уверен.

— Сможешь? — тупо переспросил Гарднер.

Андерсон была в ванной довольно долго, гораздо дольше, чем можно было бы ожидать. Гард прислушался — вода не бежала. Он начал беспокоиться. Бобби выглядела немного лучше, когда проснулась, но лучше ли ей было на самом деле? Он тихо подошел к двери ванной, решив, что только послушает. Если он услышит нормальные для умывающегося человека звуки, то пойдет и приготовит кофе и, возможно, сварит пару яиц. Если же не услышит ничего…

Дверь ванной была неплотно прикрыта, и он увидел, что Бобби стоит у зеркала, в котором не так давно сам Гарднер созерцал себя. В одной руке она держала зубную пасту, в другой щетку… но тюбик все еще был закрыт. Она, как загипнотизированная, смотрела на себя в зеркало. Ее губы были приоткрыты, словно она оскалилась.

Заметив в зеркале какое-то движение, Бобби оглянулась:

— Гард, как тебе кажется, с моими зубами все в порядке?

Гарднер присмотрелся. Зубы выглядели как всегда, хотя он, по правде говоря, не мог вспомнить, обращал ли когда-нибудь на них внимание. В памяти опять всплыло ужасное фото Карен Карпентер.

— Конечно. — Он старался не выдать своим видом, как неприятно поразила его ее худоба. — Думаю, да. — Он улыбнулся. — Никаких проблем.

Андерсон попыталась улыбнуться в ответ, но результат был несколько гротескного характера. Она надавила пальцем на один из зубов.

— Он атаеха, кога я елаю ак?

— Что?

— Он шатается, когда я делаю так?

— Нет. Во всяком случае, я этого не вижу. А в чем дело?

— Просто мне как-то снился один сон, и там… — Она оглядела себя. — Выйди отсюда, Гард. Я не одета.

Не переживай, Бобби. Я не собираюсь изнасиловать скелет.

— Извини, — сказал вслух он. — Дверь была открыта. Я думал, ты уже вышла.

Он вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Из-за двери раздался ее голос:

— Я знаю, что тебя удивляет.

Он ничего не сказал ей, молча стоял. Но у него появилось ощущение, что она знала — знала, — что он все еще здесь. Как будто она могла видеть сквозь дверь.

— Тебе кажется, что я сошла с ума.

— Нет, — запротестовал он, — нет, Бобби…

— Я так же разумна, как и ты, — из-за двери продолжила Андерсон. — Просто я устала, как лошадь, и голодна, как собака, и очень похудела… но я в здравом уме, Гард. Думаю, ты сегодня уже не раз задумывался, не сходишь ли ты сам с ума. Ответ один: и ты, и я — мы оба вполне нормальны.

— Бобби, что здесь происходит? — Вопрос прозвучал как беспомощный крик.

— Погоди, вот я сейчас приму душ, а ты тем временем приготовишь нам завтрак. И я все тебе расскажу.

— Ты говоришь правду?

— Да.

— Ладно, Бобби.

— Я рада, что ты здесь, Гард, — сказала она. — Раз или два у меня было плохое предчувствие. Как будто бы у тебя что-то было не в порядке.