Томминокеры

Она открыла рот, ожидая, что вместо слов вырвется стон, но голос ее звучал нормально и естественно:

— Не думаю, что стоит вызывать полицию прямо сейчас, верно, Кейси?

Кейси, слегка удивленный, взглянул на нее:

— Думаю, ты права, Руфь.

— Отлично. Генри… Джон… и все остальные. Звоните всем, кому можно. Нам нужно не менее пятидесяти человек с факелами хорошо знающих лес. Не хотелось бы, чтобы еще кто-нибудь потерялся.

По мере того как ее голос креп, страх улетучивался. Они доброжелательно смотрели на нее, а когда она закончила, бросились обзванивать своих соседей и знакомых.

— Руфь?

Она оглянулась. Рядом с ней стоял Ив Хиллмен, дедушка пропавшего мальчика. Его седые волосы ворошил ветер. Он выглядел встревоженным и испуганным.

— Хилли опять теряет сознание. Его глаза открыты, но… — Он не договорил.

— Мне очень жаль, — тихо сказала Руфь.

— Я отвезу его в Дерри. Брайен и Мэри, разумеется, останутся здесь.

— Почему не положиться на доктора Варвика?

— Мне кажется, в Дерри будет лучше, вот и все. — Ив непроницаемо глядел на Руфь. Его глаза, старческие и слезящиеся, были почти бесцветными. Бесцветными, но в них светилась мысль! И Руфь внезапно поняла, что его мысли она не может прочитать совсем! Что бы ни происходило здесь, в Хейвене, Ив, как и друг Бобби, оставался не подвержен никакому воздействию! Он знал о происходящем вокруг, но сам не был частью этого происходящего.

Она была счастлива от своего открытия.

— Думаю, его лучше увезти из городка, а, Руфи?

— Да, — медленно сказала она, думая об этих звучащих в ее голове голосах, шепчущих, что Давид не-здесь, и отгоняя от себя это наваждение. Конечно, он здесь. Разве они не люди? Люди. Люди. Но…

— Да, думаю, ты прав.

— Ты могла бы поехать с нами, Руфи.

Она долго смотрела на него, прежде чем спросила:

— Хилли что-нибудь сделал, Ив? Я прочитала его имя в твоей голове — и больше ничего, только это. Оно светится, как неоновая надпись.

Он без всякого удивления кивнул, как будто было нормально, что она, Руфь Мак-Косленд, сумела прочитать его мысли.

— Может быть. Он сделал то, что сделал. Но сейчас… ну, словом, он жалеет о содеянном. Если так, то это не его вина, Руфи. То, что происходит сейчас в Хейвене… все дело в этом.

Скрипнула дверь. Руфь увидела Аппельгейта и еще несколько человек у него за спиной.

Ив быстро взглянул на них и вновь обратился к Руфи.

— Поехали с нами, Руфь.

— И бросить мой город? Не могу.

— Ладно. Если Хилли сможет вспомнить…

— Свяжись тогда со мной.

— Если сумею, — вздохнул Ив. — Они могут помешать мне связаться с тобой.

— Да. Я знаю, что могут.

— Люди собираются, Руфь, — вмешался Генри Аппельгейт, окидывая старика недружелюбным взглядом. — Много отличных парней.

— Хорошо, — бросила Руфь.

Мгновение Ив невыразительно смотрел на Аппельгейта, потом отошел. Через час Руфь, отправившая людей на поиски и ожидавшая первых результатов, увидела, как его старая машина отъехала от дома. На переднем сидении едва виднелся крошечный силуэт — Хилли.

Удачи вам обоим, — подумала Руфь. Как бы ей хотелось вместе с ними скрыться от этого кошмара!

Когда автомобиль исчез за холмом, она увидела человек тридцать мужчин и женщин стоящих по обе стороны дороги. Они стояли неподвижно и только смотрели (с любовью) на нее. Опять ей показалось, что их силуэты изменяются, теряют человеческие очертания; они «превращаются», становятся чем-то таким, для чего она даже не может подобрать название.

— Чего остановились? — с излишней строгостью набросилась она на них.

— Идите! Постарайтесь найти Давида Брауна!

Они не нашли его ни в эту ночь, ни в понедельник. Бобби Андерсон и ее друг тоже принимали участие в поисках; раскопки на ферме старого Гаррика на время приостановились. Друг Бобби, Гарднер, выглядел слабым, больным и истощенным. Руфь удивилась, что с ним произошли такие перемены. Ей даже захотелось отослать его домой, но Гарднер держался, и она не решилась.

Руфи за все это время удалось поспать не более двух часов, и сама она не падала с ног только за счет бесчисленных чашек кофе и сигарет. Ей больше не приходило в голову искать помощи на стороне. А если такая мысль и возникала, то она гнала ее, потому что понимала: не пройдет и часа, как Хейвен сменит название на Колдовской Город. Внимание жителей города было приковано к исчезновению Давида, и это воспринималось горожанами как добрый знак.