Томминокеры

— Она сказала, что она рада, что старый мерзавец умер. Потом она рассмеялась. Потом она бросила трубку.

На мгновение воцарилась тишина. Затем Паола Андерсон зажала руками уши и зарыдала.

Сперва Анна все же не сомневалась, что Бобби приедет на похороны. Анна считала, что она должна приехать, — значит, так и должно было быть. Анна обычно добивалась всего, чего хотела, и так было всегда. Когда Роберта приедет, ей довольно сложно будет доказать, что Анна солгала. Поверят, безусловно, Анне, а не ей.

Это хорошо. Просто отлично. Но этого мало. Пришло время — пришло уже давно, — когда Роберта должна была вернуться домой. Не только на похороны. Навсегда.

И она останется. Останется, потому что этого хочет Сисси.

Этой ночью к Анне все не шел сон. Она прислушивалась к шорохам вокруг. Где-то за стенкой громко работал телевизор. Безобразие: мешают людям спать. Завтра она напишет жалобу.

Она лежала без сна, и, против ее воли, к ней стали опять приходить воспоминания…

Через час, после того как она солгала матери про ответ Бобби, она вновь пришла к телефону, чтобы на этот раз позвонить Бобби без свидетелей. Она вызвала оператора и сообщила, что подозревает, что линия оборвана.

— Прошу вас проверить, права ли я. Мне необходимо как можно скорее связаться с сестрой.

— Да, мадам. Если вы сообщите мне номер, по которому звоните…

— Нет, милочка. Сейчас я отправляюсь в похоронное бюро, чтобы заказать гроб для моего папаши, а потом намереваюсь поспать. Я сама перезвоню вам утром. Можете быть уверены, уж я-то не забуду, дорогая.

Она повесила трубку и направилась в похоронное бюро.

На следующее утро телефон у Бобби работал, но к трубке никто не подходил. Так продолжалось весь день. Постепенно в Анне вскипела ярость. К вечеру она позвонила в справочное бюро и потребовала телефон полицейского участка Хейвена.

— Ну… там, собственно, нет полицейского участка, но если вас устроит телефон констебля…

— Вполне. Дайте мне его.

Анна позвонила по этому телефону. Длинные гудки… Практически того же тона, как когда она звонила своей чертовой сестрице. Как будто это был один и тот же аппарат…

Она отбросила эту безумную мысль и разозлилась еще больше. Наверное, повреждение на линии, а телефонная компания еще не успела его устранить.

— Ты нашла ее? — спросила вошедшая в комнату Паола.

— Нет. Она не отвечает, городской констебль не отвечает. Наверное, этот паршивый городишко попал в какой-то Бермудский треугольник.

— А если позвонить ее друзьям?..

— Каким друзьям? Таким же ненормальным, как она?

— Сисси! Ты не знаешь…

— Я знаю, кто ответил по ее номеру, когда я звонила первый раз. После жизни в нашей семье легко могу определить по голосу мужчины, когда он пьян.

Мать ничего не ответила, она просто поднесла руки к шее, как бы стараясь сделать тугой воротничок попросторнее.

— Он брал трубку, и они оба отлично знают, зачем я ее разыскиваю, — продолжала Анна. — И они пожалеют, что посмеялись надо мной!

— Сисси! Я бы не хотела…

— Заткнись! — заорала Анна, и мать, конечно же, сразу замолчала.

Анна звонила вновь и вновь. Она узнавала еще какие-то номера телефонов в Хейвене. Ни один из них не отвечал. Наконец ей удалось пробиться к мэру города, Беррингеру.

— Ньют Беррингер слушает.

— Слава Богу. Меня зовут Анна Андерсон. Я звоню из Юты, штат Нью-Йорк. Я пыталась дозвониться к вашему констеблю, но он, очевидно, отправился на рыбалку.

— Не он, а она, мисс Андерсон. В прошлом месяце она скоропостижно скончалась. Должность в настоящее время вакантна, поэтому телефон в конторе не отвечает.

Эта информация смогла только на мгновение остановить Анну. Она всегда умела прийти к цели, никуда не сворачивая.

— Мисс Андерсон? А откуда вам, мистер Беррингер, известно, что я не миссис, а мисс?

Без всякой паузы Беррингер ответил:

— А разве вы не сестра Бобби? Если вы ее сестра и если при этом замужем, вы бы не носили эту фамилию.

— То есть вы знакомы с Бобби?

— Каждый в Хейвене знаком с Бобби, мисс Андерсон. Она — наша гордость.

Эта фраза прозвучала для Анны подобно звуку разорвавшегося снаряда. Наша гордость. Боже правый!

— Что ж, отлично. Тогда вы, несомненно, поможете мне связаться с вашей гордостью. Я уже несколько дней мечтаю сообщить ей, что ее отец умер и что завтра его будут хоронить.

Она ожидала хотя бы формального выражения соболезнования, но в ответ просто прозвучало: