В погоне за наследницей

— Бог с ним, с отеком. Я бы предпочла уменьшить боль.

— Одно без другого не бывает.

— О! И долго мне придется лежать?

— Я думаю, по крайней мере до конца дня. А может, еще и завтра.

— Это просто ужасно? — застонала Каролина. — Вы не смогли бы принести мне чаю?

Блейк встал и посмотрел на нее.

— Я похож на сиделку?

— Совсем нет, — согласилась она, и в ее голосе ему почудился смешок. — Просто миссис Майкл, приготовив великолепный завтрак, отправилась в деревню, дворецкий неизвестно куда подевался, а ваш лакей не станет носить мне чай.

— Значит, придется мне. И как тебе удалось за один день все узнать о моей прислуге?

Каролина пожала плечами.

— Собственно, я встречалась только с миссис Майкл.

Вы знаете, что у нее в деревне живет девятилетняя внучка?

Она купила ей на день рождения великолепную куклу. Мне тоже нравились такие куклы, когда я была маленькой.

Блейк удивленно покачал головой. Миссис Майкл работала у него уже три года и ни разу не обмолвилась, что у нее есть внучка.

— Я сейчас принесу чаю, — сказал он.

— Спасибо. И себе, пожалуйста, тоже, Он замер у дверей.

— Я не собирался пить чай вместе с тобой.

Каролина побледнела.

— Не собирались?

— Нет, я… — Он застонал. Ему приходилось сражаться с самыми отвратительными в мире преступниками, но он был бессилен, когда она хмурила брови. — Хорошо, я составлю тебе компанию, но ненадолго.

— Прекрасно. Я уверена, что вы приятно проведете время. И увидите, что чай при вашем состоянии творит чудеса.

— При моем состоянии?

— Забудьте, что я сказала, — пробормотала она.

* * *

Когда Блейк пришел на кухню, миссис Майкл там не было. Поискав ее несколько минут, он вспомнил слова Каролины о том, что экономка ушла в деревню.

— Проклятая женщина, — проворчал он, не зная, кого точно имеет в виду: Каролину или миссис Майкл.

Блейк поставил на огонь чайник с водой и осмотрел буфет в поисках чая. В отличие от большинства мужчин его положения он знал, что делать на кухне. Солдаты и шпионы должны уметь готовить еду, если не хотят остаться голодными, и Блейк не был исключением. На приготовление каких-нибудь деликатесов он бы не отважился, но уж чай с печеньем он приготовить умел. Особенно когда миссис Майкл уже его испекла. Блейку оставалось только положить печенье на тарелку.

Как странно, что приходится делать это для Каролины.

Блейк так давно не заботился ни о ком, кроме себя, что сейчас ему доставляло удовольствие слушать, как капли воды с шипением падают с чайника в огонь и как бурлит в нем вода. Приятно и вместе с тем тревожно. Приготовить ей чай, подложить подушку под ногу — совсем простые действия, но он чувствовал, как они сделали их ближе.

Он со злости чуть не стукнул себя по лбу. Что за глупости! Стать ближе Каролине Трент! Он всего лишь один разок поцеловал ее, поддавшись дурацкому порыву. А она, наверное, вообще ничего не поняла. Он мог поклясться чем угодно, что ее раньше никто и никогда не целовал.

Вода закипела, и Блейк, бросив в заварочный чайник щепотку ароматного чая, залил его кипятком. Потом поставил на поднос кувшин с молоком, вазочку с сахаром и направился в гостиную. Он совсем не был против выпить с ней чаю, но как бы мисс Трент не вбила в свою маленькую упрямую головку, что он согласен играть роль горничной и выполнять все ее причуды и желания, пока она остается в Сикрест-Мэнор.

Он не собирался вести себя как мальчишка, потерявший от любви голову, и не хотел, чтобы Каролина или, что еще хуже, Джеймс, подумали, что он в нее влюбился. Во-первых, это абсолютная не правда, а во-вторых, Джеймс ему потом житья не даст.

Блейк прошел последний поворот и вошел в гостиную, однако его взору предстала неожиданная картина. Диван, где только что лежала Каролина, был пуст, а на полу.., он даже не Мог сразу понять, что случилось.

Затем он услышал, как робкий голосок произнес:

— Клянусь, я случайно.

Глава 8

Гло-пать (глагол). Жадно пить; пить большими глотками.

Я обнаружила, что, когда мужчина становится раздраженным, лучший способ успокоить его — это пригласить глопатъ чай.

Из личного словаря Каролины Трент

Свежесрезанные цветы валялись на полу, рядом лежала перевернутая, но, к счастью, не разбившаяся дорогая ваза, а по его новому дорогому обюссонскому ковру расползалось мокрое пятно.