Дьявольское семя

— Такова ваша профессия, — ответил эксперт, — полицейских всегда убивали. И сейчас процент смертности среди вас не выше, чем всегда.

Минуту Ховел наблюдал, как еще один криминалист и полицейские осматривают место происшествия. Когда он снова заговорил, голос его звучал непреклонно:

— Сейчас имеет место организованная бойня полицейских. Заговор на уровне нации. И вот наконец это затронуло и нас. Вот увидите, отпечатки пальцев этого мерзавца найдутся в картотеке. И он окажется тем самым ублюдком, о котором я вам сейчас говорю. И мы его доставим в отделение в двадцать четыре часа.

— Конечно, это было бы замечательно, — ответил эксперт.

Вторник

4

Второго мая, рано поднявшись и наскоро позавтракав, они заплатили за номер и в начале девятого снова были в пути.

Как и накануне, день обещал быть солнечным и теплым. На небе ни облачка. За их спиной опять всходило солнце и, казалось, подталкивало их все ближе и ближе к побережью.

— А сегодня вид получше, — сказал Колин, смотря по сторонам.

— Есть немного, — согласился Алекс. — Кстати, для начала тебе неплохо бы взглянуть на знаменитую Арку в Сент?Луисе.

— А сколько еще до него?

— Ну… миль пятьдесят.

— А эта Арка, до нее ничего интересного не встретится?

— Вряд ли.

— О Боже, — сказал мальчик, сокрушенно покачивая головой, — это будет самое длинное утро в моей жизни.

Семидесятое шоссе уносило их все дальше и дальше на юго?запад, к границе штата Иллинойс. Надо сказать, что это было широкое, многополосное шоссе, удобное, достаточно безопасное и скоростное, задуманное специально для вечно спешащей нации. Хотя Дойлу и не терпелось поскорее встретиться с Куртни, он отчасти разделял неудовольствие Колина их маршрутом. Прямая и быстрая дорога была совершенно неинтересной и незапоминающейся. По обеим сторонам автострады уже начинала давать нежные зеленые всходы пшеница. Наблюдать за молодой зеленью и ирригационными сооружениями — не такое уж большое удовольствие. Хотя, если бы они проезжали здесь незадолго до этого, вокруг были бы вообще однообразно?коричневые поля.

Несмотря на свой пессимизм относительно того, что предстоящее утро будет слишком длинным, Колин был в приподнятом настроении, и благодаря ему первые два часа пути пролетели совершенно незаметно. Они болтали обо всем: о том, как они бутут жить в Калифорнии, о путешествиях в космос и космонавтах, о фантастике, рок?н?ролле и пиратах, о парусниках и о графе Дракуле — о последнем, вероятнее всего, потому, что сегодня Колин надел футболку с его изображением.

Когда они пересекли границу Индианы и Иллинойса, их беседа несколько приутихла. С разрешения Дойла Колин расслабил ремень достаточно, чтобы дотянуться до радиоприемника и настроиться на какую?нибудь новую станцию.

Пока мальчик возился с приемником, Алекс взглянул в зеркало заднего вида.

То, что он увидел, заставило его тут же отвести глаза от зеркала. Это был все тот же фургон.

Сначала он не поверил своим глазам и приписал это игре воображения. Да мало ли фургонов разъезжает по дорогам Америки! Один похож на другой. И не обязательно сейчас за ними едет тот, что преследовал их всю первую часть пути.

Колин оставил в покое приемник и безо всяких напоминаний затянул ремень. Аккуратно расправив свою футболку, он повернулся к Алексу:

— Эта подойдет?

— Что «эта»?

Колин удивленно поднял брови:

— Как что, станция. Что же еще?

— А, да, конечно.

Но Алекс был настолько сбит с толку, что даже не обратил внимания на то, какую музыку нашел мальчик. Помимо своей воли он снова взглянул в зеркало.

Фургон по?прежнему ехал на расстоянии чуть больше четверти мили от них. Сомнений быть не могло.

Алекс невольно вспомнил того парня на заправке возле Харрисбурга и этот окаменевший анахронизм за стойкой в мотеле «Лейзи Тайм». Он ощутил знакомую дрожь и постоянное смущение своего детства, из которого он еще, судя по всему, не совсем вырос; от всего этого у него стало как?то пусто в животе. Это было какое?то совершенно безрассудное, неконтролируемое чувство, сродни страху. Где?то глубоко внутри себя он осознавал, что не сумел преодолеть то, с чем столкнулся больше двадцати лет назад, — он был неисправимо робок. Его миролюбивость основывалась не на каких?то моральных принципах, а на постоянном страхе насилия. Какую же опасность может представлять этот фургон? Что он сделал такого? Даже если он кажется таким ужасным и зловещим, то это лишь только кажется. Однако страх овладевал им все сильнее, хотя причин бояться этого фургона у него было не больше, чем заправщика Чета или ту дежурную в мотеле.